† Форум сайта "Hellsing Universe" †

Момент смерти… Воспринять и уловить этот миг невозможно, наверное, только из-за ни с чем несравнимой боли. Судорожно сглотнув, напрасно пытаясь избавиться от наполнившей рот кровавой пены, Виктория так и не успела понять, что же было последним, что она увидела перед тем, как трепещущие веки сомкнулись, закрывая закатывающиеся глаза.
Жизнь угасала, и матово-белый свет начал меркнуть. Вспышка, беззвучно пришедшая вслед за болезненным сумерками и холодом, за кажущимися бесконечными спазмами боли, перешедших в агонию, теперь стремительно исчезала. В этом свете был весь мир – и теперь он начинал гаснуть. Виктория не могла понять точно, но она ясно ощущала, как связь с этим миром света теряется, а чувства сожаления и страха были намертво приглушены гулко и неспешно шумящими волнами.
«Это море?»…
Свечение уходило медленно и неспешно, и у неподвижно лежащей Виктории создалось необычное, легкое ощущение полета. Спустя несколько мгновений, следующих за сильным головокружением, она поняла, что тонет. Тело не слушалось, но каким-то образом ей удалось перевернуться вниз лицом, успев скорее ощутить, чем увидеть, как за пока что неглубокими водами навсегда гаснет солнце. Одежда пропиталась насквозь приятно теплой водой, плотно прилипнув к телу и, потяжелев, теперь она камнем тащила ее ко дну.
«Как глубоко»…
Мысли рождались с трудом, и больше не вызывали никаких эмоций. Серас не сопротивлялась; шевелиться не хотелось, а прикосновение этих вод было необычайно приятным, всеобъемлющим, как прикосновения матери. Позабытое чувство, придавленное грузом времени, еще больше усиливало теплые приятные ощущения, отбивая все попытки к сопротивлению. Виктория, погруженная в легкую полудрему, как сомнамбула, чувствовала лишь всю несоизмеримость глубины океана, поглощающего ее.
«Что происходит?..»
Тьма наступала, но в ней не было ничего пугающего. Спокойствие и умиротворение – то, о чем она все время думала, когда ее мысли касались мрачной тематики смерти. Нет, и не будет ничего кроме успокаивающей тишины и бесконечного неторопливого падения куда-то вниз. Когда свет за ее спиной полностью растворится в непроницаемой темноте внизу, Виктория будет мертва.
Мысли о смерти, с трудом пробивающиеся сквозь неутихающее головокружение, принесли с собой запоздалую грусть. Но уже слишком поздно и изменить ничего нельзя. Человек умер, и последние лучи его жизни гаснут где-то там, наверху, не способные проникнуть в темные глубины небытия.
Неожиданно мрак бескрайнего океана ожил и обрел некую плотность, появившуюся впереди – точнее внизу – черную фигурку, очертания которой становились все четче и яснее. Виктория, погруженная в сонное забытье, поняла, что она к чему-то приближается. Подводные сумерки сгущались, и уже было неясно, продолжает ли она тонуть. Было ясно, что еще несколько мгновений, и темнота поглотит все вокруг…
Навстречу ей из тьмы поднималось чье-то тело. Виктория сумела различить запрокинутую назад голову, безвольно опущенные вниз руки и ноги. Тело молодой девушки с короткими светлыми волосами, облаченное в черную юбку и куртку с необычными нашивками.
«Ты – это я?»
Когда до столкновения остались считанные метры, кажущееся мертвым тело перед Викторией неожиданно подняло голову, и глаза ее двойника открылись. Кроваво-красные зрачки обожгли противоестественным холодом и жестокостью.
«Нет».
Руки в черных перчатках мертвой хваткой схватили ее за плечи, заключая в объятия, лицо двойника, оказавшейся совсем рядом, запрокинулось и рот распахнулся, обнажая черный провал в обрамлении сахарно-белых и острых акульих зубов. Неестественно большие клыки выросли, казалось, на глазах, как раскрывшийся чудовищный капкан, прежде, чем…
«..Это не я!»
Страх запоздало проснулся, и Виктория отпрянула.
…Тьма, захватывающая все вокруг, теперь была преисполнена не спокойствия и умиротворения, а могильного ужаса, который охватывает погребенного заживо, очнувшегося в гробу, а вода океана на вкус показалась нестерпимо соленой, такой же, как и кровь, наполнившей ее легкое и горло, когда…

Она очнулась в полной темноте, все еще лишенная возможности пошевелиться, испытывая ужас и при этом не слыша стука собственного сердца. Теперь Виктория вспомнила все. Ее смерть лишь притупила чувства и память, но теперь все вернулось на свои места. Серас чувствовала только холод и одиночество; страх был готов поглотить ее так же, как и привидевшейся двойник. Сжавшись в клубок, она тихо заплакала, не в силах преодолеть подкатившие темные чувства и ощущения.
- Как твое имя?
Ее оглушил этот голос, заставивший оцепенеть и полностью отдать ему все свое внимание. Виктория не могла точно сказать, услышала ли она, или же ей почудилось, но не ответить она не могла. Обладатель этого голоса имел силу – ту, которая подчиняет, которой нельзя противиться, от которой невозможно уйти. Голос знакомый, но звучащий по-новому, который невозможно заглушить, даже если ей удастся заткнуть уши руками.
«Виктория Серас».
Тьма перед ней ожила и расступилась; спустя какое-то время Серас поняла, что на нее уставился только что лениво открывшийся глаз. Яркий, кощунственно белый белок, с кроваво-красной радужной оболочкой смотрел с той внимательностью, которую легко спутать с полным безумием.
- Теперь ты – часть этого мира.
Виктория съежилась и всматриваясь в непроницаемую темноту перед собой, сумела различить, как рядом с первым во мраке открываются все новые и новые глаза.
«Но… но здесь ничего нет… Только…»
- Это тьма, - перебил ее голос, - и ты – ее полноправная часть. Пока еще маленькая. Пока еще слабая. Вскоре ты все поймешь.
«Вы – Алукард?»
- Да, - глухо раскатывающийся в потемках голос был спокоен и немного пренебрежителен, полный скрытого ледяного снисхождения, - сейчас ты наиболее близка к смерти, Виктория Серас. Но ты не умрешь.
Из темноты на сжавшуюся Викторию с холодным любопытством взирали уже несколько десятков глаз с кроваво-красной радужной оболочкой. Иногда глаза моргали, независимо друг от друга, что лишь добавляло страха и смятения. Серас, чувствовавшей, как кружится голова, казалось, будто она смотрит в чудовищное ночное небо, заполненное невообразимо ужасным созвездием.
- Ты не умрешь. Шаг сделан, и время пришло. Запомни, отныне я – твой хозяин. Повинуйся мне.
«Да… Хорошо».
- Просыпайся.
Красные глаза беспокойно зашарили, переглядываясь, как будто начав искать что-то – это было и страшно, и смешно одновременно - и начали закрываться, один за другим.
- Просыпайся. Время пришло…
Повеяло свежим лесным воздухом, и Виктория закрыла глаза, зажмурившись изо всех сил…
Но перед тем как наступило пробуждение, она вновь невольно заглянула в темные безмолвные воды океана смерти. Ее близнец по-прежнему был совсем рядом. Темная Виктория Серас уже опустила голову, и знакомая челка светлых волос закрывала ее лицо; двойник, с опустившимися уголками губ, по-прежнему крепко держал ее за плечи, но теперь яростная хватка напоминала объятия – как человек, обнимающий то, что действительно дорого ему, как единственного близкого себе человека.

Ощущая еще не высохшие от слез дорожки на щеках, она медленно открыла глаза, поднимая тяжелые веки, судорожно втягивая ноздрями холодный ночной воздух. Внизу мерно шуршала трава, ее слегка покачивало, и Серас не сразу поняла, что ее несут на руках. Привалившись головой к чужому плечу, завернутая в комбинезон, как малое дитя, она чувствовала неодолимую усталость. Память медленно возвращалась в ее измученное дурным видением сознание.
Он вспомнила прошедший душный вечер, упавшие на лес Чадара тяжелые и предательские сумерки, горящие глаза вампира и крики людей, покачивающиеся фигуры упырей в форме спецназовцев в рваных клочьях тумана. Она вспомнила и свой страх и свое бегство, как и безумную развязку этой ночи... вспомнила и тяжелый соленый вкус крови, наполнивший ее легкое и горло, когда Алукард нажал ну курок…
Тот, кто назвался Алукардом, никак не отреагировал на ее пробуждение, и никак не дал знать о том, что только что общался с ней. Робко подняв взгляд, Виктория сумела различить лишь часть правой скулы и нос несущего ее Носферату – все остальное было поглощено тенью его широкополой шляпы и скрыто поднятым высоким воротником плаща. Кажется, он слегка улыбался... впрочем, с такой же уверенностью можно было решить, что Алукард очень серьезен.
Так или иначе, ему было не до нее; Виктория тяжело и тихо вздохнула, опуская взгляд.
«Я мертва».
Впереди, куда направлялся ее немногословный спаситель, уже были видны лучи прожекторов, направленные в их сторону. Краем глаза Серас видела мельтешащие фигуры людей, и слышала их голоса полные тревоги.
Свет прожекторов, установленных на нескольких машинах, становился все ярче и ярче, но Виктории, даже после долгого времени, проведенного в сумраке собственного сознания, не хотелось смотреть на него.
«Он такой же не настоящий, как и я».
Серас сделала свой выбор; ей пришлось уйти на самое дно, и коснуться обманчивой границы, разделяющей жизнь и смерть – плата за то, чтобы вновь открыть глаза. Пробуждение все-таки пришло, как и обещал Алукард, и забвение отступило. Но воплощение цены такого размена еще будет неоднократно прикасаться к ее сознанию в коротких и тревожных снах.