Отправлено: 01.11.07 11:38. Заголовок: Когда-нибудь (продолжение "Если бы")

Дорогие форумчане! Хотелось бы представить продолжение фанфика "Если бы" и просить некоторой пощады заранее: я старалась писать как можно лучше, но иногда сама ловила себя на некотором обилии эмоций.

И опять же: я теперь даже "Алло" в трубку с акцентом говорю. Найдете ошибки, сообщите, пожалуйста, особенно если не опечатки, а речевые. Спасибо заранее.

 Отправлено: 01.11.07 11:42. Заголовок: АВТОР: Gaiya (doping..

АВТОР: Gaiya (dopingprincess@yandex.ru)
НАЗВАНИЕ: Когда-нибудь
РЕЙТИНГ: PG-13
ЖАНР: Angst, Diary
СТАТУС: закончена
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:Виктория Церас, Алукард, Интегра.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: беременность считается?
ОПИСАНИЕ: Продолжение фанфика «Если бы».
ОТ АВТОРА: большая просьба указать автору, которому русский язык НЕ РОДНОЙ, на наличие возможных ляпов и ошибок, ОТДЕЛЬНО.

Вы никогда не опознаете в нем ходячего мертвеца. Вы увидите элегантно одетого мужчину, высокого, с щегольской улыбкой дон-жуана, который улыбается всем и никому. Но никто и никогда не разглядит в этом загадочном незнакомце вампира. А значит, не узнает и меня.
Ведь это я гуляю по залитым солнцем улицам Амстердама сегодня, я, чье имя теперь Алукард, высший вампир, свободный протестантский рыцарь… и воин святой Инквизиции. Приятно снова увидеть свой дневник после долгого отсутствия. Я не научился выходить по локальной сети и писать через нее… оставлю это полицейской.

Рассказать вам сказку? Историю о том, что произошло со мной с момента основания Инквизиции? С того дня, как я стал действительно свободен? С того момента, как я приехал в Лондон и стал собирать свои вещи – окинул быстрым взглядом подземелья, стараясь не думать о том, сколько мне пришлось пережить здесь, и пошвырял бритву и носки в гроб? А полицейская, приникая на коленях к моим ногам, заливалась слезами и умоляла меня убить ее или забрать с собой навек.
- Кричала, что будет готовить, убирать, принадлежать душой и телом, делать все, что я пожелаю.
- Стирать, протирать пыль на гробу… да-да, я слышал это.
- Найдет мне самых красивых девственниц, если надо, соберет гарем, девочек и мальчиков, из всех, кого я только пожелаю, будет мне подставкой для ног.
- А что сделал я? Подобрал уроненный ею журнал «Гламур», сунул в руки, вытер кровавые слезы черным шелковым платком, поцеловал в лоб и оставил рыдать на плече у какого-то служителя Инквизиции, растерянно глядящего мне вслед.

Впрочем, у нее что-то случилось с головой, ведь теперь… но, все по порядку. Сейчас она сидит и плачет у себя за ширмочкой в далеком и холодном Лондоне, клянется не звонить мне больше, и набирает слезливые эсэмэски только для того, чтобы потом их стереть и не отослать никогда.

Лондон – это средоточие сил зла, думал я, покидая особняк и стараясь не оглядываться. Лондон – это средоточие боли и ненависти, туман, за которым можно потерять собственную душу. Душа этого города утонула в кровавой Темзе. И я потерял свою заодно с ним. За моей спиной стоял все тот же – изрядно опустевший – особняк Хеллсингов, плачущая у ворот полицейская, и тонкая высокая фигура в окне. Интегра смотрела мне вслед, и я знаю, она не плакала. Мало кто из взрослых детей плачет днем. Потом она плакала ночами. Ее любимая игрушка ушла от нее.

Ведь я же игрушка? Не так ли?

Это было 30 октября, по-моему.

…Она появилась сразу на трех обложках. «Наследница миллиарда долларов», «Невеста шейха с туманного Альбиона?», «Страсть в холодной воде». И тому подобная чепуха. Я прочитал статьи. Организация стала называться «благотворительной». У меня от смеха чуть не лопнула печень, клянусь своим гробом. Про Инквизицию речи нет. Человечество, без сомнения, дошло уже до признания однополых браков и права на эвтаназию, но вот встать в один ряд с вампирами и видеть их в качестве соседей по лестничной клетке – вряд ли.

Хотя, если подумать, чем я хуже заурядного гомосексуалиста?

Я купил в тот день журналы, когда узнал ее, выцепив взглядом те первые статьи. Красивые и изысканные наряды, очень красивые новые очки, холодный и прямой взгляд, искусство фотомонтажа, уж я-то в этом разбираюсь. На фотографиях ее чуть-чуть «укоротили», коже добавили румянца, груди – пышности. Ну и ногти явно не Интегры. Таких длинных когтей она не любит. Они напоминают ей мои. Она еще много лет назад так говорила.

Сейчас я говорю всем, что разведен, что, в общем-то, вполне соответствует истине. Можно сказать, что я состоял в браке, выражаясь канцелярским языком. Ну да, пожалуй. Опять какой-то Набоков получается.
- Потому что я «ушел», то есть, забрал свои вещи и исчез в «неизвестном» направлении, и сохраняю контакт только с полицейской.
- и она как бы оставленный мною как бы ребенок, наверное
- в этом странном «браке» со своей Хозяйкой я прожил более двенадцати лет! Жалеете меня? Мою «жену»?
- мы расстались из-за разногласий в бизнесе. Не смогли притереться к новым обстоятельствам.
- Нет, алиментов нет, она… ммм…я ее опекун, дамы. Хороша легенда?

Достаточная для того, чтобы человеческие самки пожалели меня и дружно осудили мисс Хеллсинг. А про себя я повторяю: «Вы, жалкие дочери Евы, никогда не сравнитесь с Лилит. И не смейте ее осуждать. Вы, пытающиеся соблазнить меня своими пышно-розовыми сдобными округлостями и выпуклостями, силиконовыми протезами и своими обновленными телами, изнуренными диетой и самолюбованием – нет, я видел все это, мне уже не нужны ваши тела. А душу вы мне дать не можете; ни у одной из вас не нашел я той души, которую так вожделею». Но, разумеется, этого я им не скажу. Ограничусь тем, что

- после развода я переживаю психологическую травму (звучит непонятно, интригующе и отпугивает семьдесят процентов одиноких самок)
- я еще не привык к свободной жизни (истинная правда!)
- мне трудно выстраивать отношения с кем бы то ни было (без комментариев; бог проклянет психоаналитика!).
- я все еще люблю свою бывшую жену. Почему? Легенда на этом месте хромает. Но доля правды все-таки есть.

А потом наступил ноябрь.

А, я забыл, как всегда, о самом главном. Времени не хватает. Теперь я ведь тоже погряз в бюрократии. Зато наслаждаюсь жизнью. В очереди на регистрацию по Европе уже встали полторы тысячи вампиров, шестьсот полукровок и они продолжают записываться. Некоторые даже через Интернет. А я всех приветствую и рассказываю, что надо соблюдать закон, и как строго обойдусь я с теми, кто соблюдать его не намерен. Помогает. Иногда.

И, разумеется, образование маленьких вампирят и полукровок. «Дорогой дядя Алукард….». Мне уже страшно. Но и это не самое главное. Все началось ровно три месяца назад. Православные витязи приехали помочь мне в знак доброй воли собрать мои вещи и переехать. Среди них нашелся какой-то полукровка. Кто он – никто мне так и не сказал. Полукровка – и все. Дампир. Соблазнил мою маленькую полицейскую и уехал.

Она, конечно, была слишком беспечна. Слишком беспечна для вампира, который недавно пил сочную свежую кровь, а не выхолощенную медицинскую жижу. О том, что произошло что-то необычное, я понял первый. Пока мое новое место жительства ремонтировали, я продолжал соседствовать с полицейской. Бедная девочка отказывалась от крови, боялась электричества, и при ее появлении мигала лампочка и искрила проводка. Но вот когда ее перестало тошнить от человеческой пищи, и при ее прикосновении стали распускаться цветы, вот тогда-то я и понял, что произошло. И именно в тот день я и уехал. Сбежал, как трус.

Мне стыдно, но поступить иначе я не мог. Оставил девочек в беде. И если Злючка сама выбрала свое одиночество, Виктории нужна моя поддержка. Впервые я так близко сталкиваюсь с беременной вампирессой. И, если честно, не совсем этому рад. Кем будет ребенок полукровки и вампира? Что это за смешение?

Сейчас она смирилась. В отличие от человеческих женщин, способных убить своего ребенка, вампиресса так никогда не поступит. У нас сильнее инстинкты, инстинкты размножения, кормления, материнский. По крайней мере, так говорят доктора, изучающие вампиризм. Я порчу их статистику: я так давно не пил свежей крови, что уже почти и не вампир.

«- Хозяин, а почему вы не стали пить свежую кровь?
- Видишь ли…»
Не стал. Потому что еще рассчитывал на ночь с Интегрой Хеллсинг. Зря.

3 ноября.
Сейчас я пью свежую кровь. Мой кабинет оснащен замечательным холодильником. Мне было очень, очень одиноко, несмотря на то, что в моем подразделении работает пятнадцать вампиров и три полукровки. Они могут меня понять, но вот что я понял: неважно, человек ты или вампир. Одиночество настигает всех.
Знакомьтесь. Мой секретарь. Когда я объявлял набор персонала (так это называется?), то первым требованием к секретариату было: только мужской пол! И пусть меня считают кем угодно; хватит с меня сопливых девчонок! У них отрицательные свойства превосходят положительные: они могут уходить в декрет после того, как семь месяцев будут насиловать ваш мозг. Они могут в вас даже влюбляться или влюбляться в каких-то ваших коллег, они… впрочем, любой мужчина, у которого есть мать, сестра, тетя или дочь, а может, даже жена, скажет все это за меня.

Мой секретарь. Полукровка двадцати шести лет. На запястьях – шрамы. В глазах мировая скорбь. Крашеные ресницы. Полированные ногти. За время пребывания здесь он уже успел побывать буддистом, католиком, синтоистом, кришнаитом и поклонником божества Ысть с архипелага Гый. Он то ли серб, то ли хорват, но я не гадаю, чтобы бедного не оскорбить. Младко Званич. Имя родное и знакомое. Люблю славянские мотивы. Вот только говорят здесь по-французски. Почему не по-испански? Вроде Испания и Германия прославились самой жестокой Инквизицией. А говорить на всемирном языке вампиров нам законом запрещено. Камеры видеонаблюдения и звукозапись от этого наречия ломаются.
- Quel est le thème de votre rapport? – нежно интересуется мой секретарь, и становится удивительно похож лицом на благостного и незабвенного отца Андерсена, - on vous demande au téléphone . (Какова тема вашего доклада? – вас к телефону (франц.).
Знаками и гримасами показываю этому садисту, что не желаю ни с кем разговаривать по телефону. Он пожимает тощими плечиками и дальше щебечет.
- Il n'est pas là pour le moment. Voulez-vous laisser un message? … Répétez, s'il vous plaît. Comment s'écrit votre nom? (Его сейчас нет. Хотите оставить сообщение? Повторите, пожалуйста. Как пишется ваше имя?)
С кем он там флиртует? Кому из паладинов или витязей расточает комплименты? Пол не определить, потому что так Младко флиртует с каждым. Со всеми. Вот сейчас он уверяет, что говорит по-английски и все правильно запишет. Черкает ручкой по бумаге.
- C'est votre numéro au bureau? (Какой у вас рабочий номер?)
Разворачиваюсь, чтобы уйти…
- Integral Wingates Fairbrook Hellsing? – я замираю, уже перешагивая через порог. Потом одним прыжком через голову оказываюсь у телефона. Мой секретарь оказывается под столом и злобно пыхтит, подмятый под меня.
- Здравствуй, Интегра, - говорю я спокойно в трубку телефона. Слышу легкую, далекую ухмылку. Такую легкую, как веяние тумана над Темзой, как ветерок с Шотландии.
- Здравствуй и тебе, Алукард. Я сейчас недалеко от тебя. У меня приказ от высших иерархов Инквизиции. Тебе, как Хозяину одной вампирессы, поручено взять ее под опеку на все время ее декретного отпуска. Ты же знаешь, что она освобождена от особо опасных работ на все время?
Голосок все такой же язвительный. О Ее Злючество!
- Девочка подписала согласие на исследование. Тебе поручается встретить ее и сопроводить до исследовательского центра, а затем проводить и обратно до дома. Это приказ Инквизиции.
- Догадываюсь, что не твой, Интегра.
- Не хами мне, вампир, - ее голос дрожит, и причин этого я знать не хочу, - я хочу передать тебе эти бумаги. Я обязалась перед Инквизицией и Церковью.
- Ну что ж, встретимся?
- Где и когда, Алукард?

4 ноября. Полдень.

Пока я в гробу, я могу писать, и думать, и дышать, ведь сейчас светло, и пусть на улице дождь с мокрым снегом, я буду отлеживаться в кромешном мраке, освещаемом только экраном компьютера. Никуда я не пойду.

Интегра явилась на встречу в скромном сером плаще, волосы она заплела в два длинных хвоста, перехваченных школьными резиночками, и надела серьги, оставшиеся ей от матери. Джинсы, черные и новенькие, новые сапожки, жилетка, только по виду дешевая, шарфик. Вся такая новая, такая незнакомая с первого взгляда. Такая красивая и такая холодная.

Шел дождь. Мы сидели в кафе, она пила кофе и ела блинчики с шоколадом, я ограничился томатным соком и созерцанием Злючки. Дождь был таким унылым, она такой красивой, и никакого сопровождения. Захромала что-то охрана Хеллсингов. Я высказал это. Сам удивился своему голосу. Отвык что-либо говорить ей.
- Я в безопасности, - отмахнулась она равнодушно, - что может со мной случиться, кому я нужна?

Да, кому, кроме меня? Впрочем, если бы я захотел… но я зарекся говорить «если бы».
- Я хочу поговорить с тобой о Церас Виктории, - помолчав, добавила Интегра, - скажи мне, ты отец ее ребенка?
…Если бы моя реакция была чуть более сдержанной, я бы просто выплюнул томатный сок на нее, а не подавился им. Откашлявшись, я едва прохрипел «нет». Злючка повеселела. Почему Бог, сделав меня вампиром, не дал мне дара понимать женщин?
- Присмотри за ней, пожалуйста, это уже моя просьба, - попросила она тихо, и тонкая рука легла на мою руку. Роли поменялись – она теперь в перчатках, а на моих руках только «татуировки» - три месяца с того дня как ты уехал, она плакала. Ей было грустно.
С каких-то пор ты заботишься о других, Злючка? С тех пор, когда я спросил тебя, помнишь, в тот самый день три месяца назад: «Я останусь с тобой до тех пор, пока ты будешь нуждаться во мне». И что услышал я в ответ? «Ты больше не нужен мне. Можешь ехать». И я подчинился, как подчинялся всегда. Только в этот раз я просто не мог оставаться рядом с тобой и знать, что опять оказался лишь суррогатом, заменителем мужчины, заместителем любовника. Вице-самцом, так сказать.

Поэтому я отставил сок, утер губы салфеткой и равнодушно скомкал ее.
- Мне некогда заниматься делами организации Хеллсинг, - аккуратно говорю я, сам удивляясь, что уже успел приобрести едва уловимый акцент, - у меня в очереди почти две тысячи тех, кому нужно составить легенду и выдать паспорт. Многие из них нуждаются в жилье, медицинской помощи или у них СПИД. Еще есть многодетные семьи, незаконные эмигранты с Ближнего Востока и стран СНГ, одинокие матери и отцы, а заодно и инвалиды, по милости различных богоугодных организаций покалеченные серебряными пулями или клинками.
Она смотрела на меня с таким презрением, как будто я сообщил, что женился на католичке или стал телохранителем Максвелла. Ну и как мне оправдаться? Да и стоит ли? В чем мне извиняться, в том ли, что я – вампир?
- У меня нет времени, Интегра.
Ну почему она молчит?
- Кстати, а что, Виктория не знает имени отца ребенка?
- Пошел вон, - говорит она невежливо и встает сама, входя в диссонанс со своими словами. Но я встаю, и вот мы сталкиваемся лоб в лоб. Я вижу на той стороне улицы черный роллс-ройс, и это приговор нашему непринужденному общению. Но я не могу удержаться, наклоняюсь и …

- …Ты знаешь, я никогда не выхожу из дому без серебряной пули для тебя, - прошипела она, после того, как ствол пистолета уперся мне в грудь, - а теперь убери свои лапы и проваливай к дьяволу. Не хочешь помогать - не надо.

…и вот, наступило 6 ноября.

Как же получилось так, что я согласился? Как я сказал этой женщине, что поеду и утешу полицейскую? И буду оберегать ее, потому что она представляет еще и научный интерес?
Свершилось. Только прилетел в Лондон, и сразу обратно. В руках у меня два билета, и вот-вот я должен увидеть где-то здесь, в зале вылетающих, свою извечную спутницу, будущую мамашу полицейскую. Виктория! Где же ты, загадка моя?

Я почуял ее спиной. Ее рыжесть, ее веснушчатость, ее улыбчивую молодость и свежесть. Я угадал ее запах из сотен других потных, человеческих запахов. Тут были еще вампиры, парочка на весь аэропорт. Но ее запах был один такой, фруктовый, чистый. И вот я оборачиваюсь, и на долгий, протяжный вопль «Хозяин!» оборачивается и смотрит на нас весь зал, и все улыбаются, и улыбаюсь я.

Она была потухшая, грустная целых три месяца, а потом, услышав одно мое имя, она просияла, красивая и живая. И вот это рыжее чудо налетает на меня, и я встречаю ее чистый, теплый и чувственный поцелуй, а она обхватывает меня ногами, руками, как маленькая вертлявая обезьянка. Ее рот на вкус полон шоколада и пряников, корицы, ванили и тепла, пряного жара востока. И улыбаются все, кто нас видит.

За несколько секунд я успел осознать вот что:
- Она теплая, теплее, чем вампир и даже чем полукровка. Даже теплее человека.
- Она очень нежная, какая-то расслабленная, у нее волосы отросли с тех пор, как мы виделись.
- Оказывается, она классно целуется.
- И грудь у нее стала еще больше!
- И все остальное тоже… усугубилось. Она такая мягкая, маленькая, ласковая, ее хочется трогать и обнимать, и мне уже не отделаться рыком от нее, когда она подлезает под мою руку своим круглым бедром.
Багажа куча. Мрачноватые грузчики везут его за ней на трех тележках. Короткое клетчатое пальто и беретик, шарфик и вязаные перчатки, теплые сапожки на меху и юбка аж до колен.
Улыбались как тетушки из пряничных домиков стюардессы, девушки-администраторы и секьюрити. Она болтала без умолку, требовала от меня шоколадного коктейля, воздушного шарика, сладкой ваты и того самого журнала. Какого? Она не помнит, но я-то должен знать! Я сдался очень быстро, и даже не особо рычал, когда она волокла меня за собой, вцепившись в мою руку своими цепкими розовыми пальчиками.

В самолете (салон для некурящих, VIP-класс) сразу после взлета она тут же распространилась со скоростью света по всем диванам, креслам и столикам. Потом она опустошила холодильник с кровью, выпила три шоколадных коктейля и завалилась спать на мои колени. А я сидел, боясь пошевелиться, и разглядывал ее все четыре часа полета. Беременность вампира… впервые я так близко за пятьсот лет к зарождающейся жизни. Мне немного не по себе.

По ней видно, что она беременна. Она располнела, и стала похожа на скульптурные изображения индианок в храмах Калькутты. Все лицо светится изнутри. Грудь (на которой оказалась моя рука, честное слово, случайно) как будто налита и вот-вот лопнет. Полицейская инстинктивно прячется от любой опасности, даже походка, запах, все изменилось. Она ходит, как будто семенит, стараясь не качать бедрами, но не бежать. Она ищет себе покровителя и защитника, и потому старается так тесно прижаться ко мне и спрятаться под моим алым плащом. Что же за подонок бросил ее и оставил в таком положении? Руки мои сжимаются в кулаки. Я никогда этого уже не узнаю.
- Мы уже прилетели? – сонно бормочет она, - ой, я так устала…
- Хельсинки, полицейская, - говорю я и отстегиваю ремни, которыми пристегнул ее, пока она спала, - вставай, нас ждут.

К фактам наверху:
- Я очень по тебе соскучился, полицейская.

9 ноября.

За последние три дня я узнал о беременных женщинах несколько новых фактов. До сих пор мои познания ограничивались тремя фактами: непорочное зачатие невозможно; растет живот; длится это безобразие девять месяцев. Ну и с самого детства я усвоил, что если беременная плюнет в колодец, то начнется чума (поверье у нас такое было). Как жестоко я ошибался!

Вот вам новые сведения и факты, почерпнутые из трехдневного проживания в одном номере с беременной женщиной.
- Беременность у вампиров сопровождается невероятным аппетитом на самые невероятные съедобные и несъедобные предметы.
- Избранные предметы поглощаются в невероятных количествах. Шоколадного коктейля хрупкая маленькая девушка с трехмесячной беременностью может выпить более пяти литров.
- Сейчас она вас любит. А через минуту ненавидит, и предугадать и предсказать, приступ любви или прилив ненависти наступит в этот раз, не может никто.
- В три часа ночи вы (даже если вы шестисотлетний высший вампир!) можете быть разбужены с требованием немедленно добыть ананасик, розовую розочку, три литра четвертой группы крови отрицательного резуса. И морской соли! И отнесите ее в ванную.
- если вы, как и я, и любой здравомыслящий взрослый мужчина, утробным рыком выскажете свое «нет», она пустит в ход глазные водометы. И будет хныкать, трагически заламывая руки, рвать волосы и кричать, что только ее смерти вы и жаждете на всем белом свете.
- А потом выяснится (после звонка в службу обеспечения и долгих переговоров с донорскими станциями), что ей расхотелось четвертой группы крови, подайте ей третью.
- Согласно статистике, у людей беременность длится десять лунных месяцев. Кто меня обманул? За пятьсот лет я точно узнал бы об этом! А у вампиров длится десять с половиной лунных месяцев.
Я повешусь на серебряной веревке…я утоплюсь в серебряном тазу…

Зарегистрировался на форуме для будущих отцов. Страшно читать, но пока что я осилил главу «Что делать, если ваша случайная подруга сообщает…». Читаю отдел «Диета будущих мам». Про вампиров ничего нет. Написать, что ли, в медицинскую службу Инквизиции? Ну что ж. Опять я, шестисотлетний вампир, социофоб и параноик, вынужден общаться с людьми. Толком мне никто ничего не сказал. Велели следовать инстинктам и все. Но я все-таки сдержался. Хотя, возможно, не о том инстинкте шла речь?

11 ноября.

Замечательно! Опыты включают в себя всего лишь рентген да пару ультразвуковых исследований, а остальные двадцать часов в сутки с этой изуверкой провожу я! Сегодня мне снился кошмар. Как ни странно, в этом кошмаре беременна была Злючка.

Интегра…

14 ноября.

Я все еще держусь, Интегра. Я все еще держусь.

17 ноября.

Но это же несправедливо! Зачем? Почему ты снимаешься в этих мини-юбках, в этих джинсах, топиках и маечках, старательно выводишь на лице доброжелательность, обнимаясь с «итальянским деятелем культуры» Энрико Максвеллом? Почему не со мной, Злючка? Чем он лучше меня? И что значит «религия не мешает нашим отношениям»? Какие такие, мать их, отношения?

19 ноября.

Полицейская подарила мне Кама-Сутру, и теперь я должен читать это извращение. Помимо явных призывов к педофилии и прочему разврату, несовместимому с моими понятиями о чести и достоинстве…

Ну ладно. Буду образовываться. Стараюсь не смотреть на полицейскую, дефилирующую передо мной в коротком халатике и с тюрбаном полотенца на голове. Она соблазнительна и свежа, как майская роза. Рычу для порядка и отгоняю ее от телевизора, столько смотреть сериалов просто вредно для здоровья. Тем более если все они на финском. Отель по последнему слову техники, а чем славятся Хельсинки? Тем, что, согласно исследованиям, здесь в Финляндии, 8% жителей – вампиры! И 10% - полукровки или просто потомки вампиров в каком-то поколении. Так что при некотором желании здесь очень просто добыть и заказать на дом доставку крови, причем можно заказать свежую кровь, кровь девственницы или саму девственницу – не для обращения, конечно, за такое она сама потом, когда подрастет, клыки вам вырвет или что подороже. Или однажды просто забеременеет, чтобы отравить вам ваше бессмертие.

Сейчас полицейская оживленно болтает с кем-то по телефону. Невыносимо. Чувствую, что, поскольку сексуальную ориентацию радикально менять поздновато, то в монахи податься я всегда успею.
- Не, ну а ты? А он че? А ты че? Да ладно! А че дальше? А она че сказала? Ну ты даешь!
Я даже не сомневаюсь, что она будет из тех мамаш, которые интуитивно угадывают каждое слово своего ребенка еще по смешному открыванию рта и нечленораздельному бормотанию в колыбели. Кстати, сегодня разрушился еще один миф о беременности: живот у полицейской не растет. У нее растет грудь и… скажем так, тыл. Она ходит, как гордая гусыня, ставит ноги немного косолапо и почему-то задирает подбородок. Выглядит довольно смешно. Но пока что никакого живота я не заметил.

И у нее хорошее настроение. Ее почти не тошнит, ей хорошо, «любимый Хозяин рядом» - о чем, в самом деле, мечтать? Звонок на мобильном телефоне. Надеясь на что-то срочное, что позволит мне сплавить эту обузу на кого-то другого, поднимаю телефон.
- Алукард?- голос я бы не спутал ни с каким другим, и потому Злючка не представляется и не здоровается, как в прежние времена, - все в порядке в Хельсинках?
- Тут теплее, чем в Лондоне, - не могу удержаться, чтобы не подогреть ее злой патриотизм! Она фыркает в трубку, затягивается папиросой (кажется, что струя едкого дыма ударяет мне в ноздри сквозь сотни километров), - что-нибудь еще?
Невежливо. Но чем меньше я разговариваю с ней, тем меньше болит мое сердце, тем меньше бушует ее кровь во мне.
- Да.
Я замираю. Где-то далеко она хмурится, тушит только что закуренную папиросу в пепельнице, вздыхает и смотрится тоскливо в зеркало, отражающее ее взволнованную красоту. Как она выглядит? Если я постараюсь, я взгляну в зеркало ее глазами.
- Что-то случилось. Хозяйка?
Ну почему я не могу запомнить, что она не Хозяйка мне?!
- Да, Алукард. Мне нужна твоя помощь.

22 ноября.

Осло. Еще одна столица вампиров. Интегра появляется в сопровождении пяти охранников. Они стоят у дверей. Она дрожит.
- Я должна рассказать все с самого начала, если ты…
- Я помогу.
- Мне больше некому доверять.
Как трогательно.
- Энрико думает, что это твой ребенок, - она затягивается сигаретой и ментоловый дым наполняет пространство (с каких пор она называет его Энрико?), - каким-то образом эта информация дошла до тех борцов с «демонами», которые противятся примирению и единству. Они стали охотиться за ней.
Вполне логично. Но почему? На этот вопрос я уже знаю ответ.
- Надо мной проводили опыты, и потому они считают, что… - не могу найти слов, и Интегра едва не отвечает за меня, но я все-таки опережаю ее, - это новое… хм… биологическое оружие?
- Да. Именно так, - Злючка, ну ты хоть бы притворилась, что ли…, - мой отец называл вас интеллигентными демонами… у вас сильна способность к регенерации, вы сильнее любого человека, и ты, как лучший образец…
- Погоди, Интегра Хеллсинг, - мой голос становится холоднее Антарктиды, холоднее льда в ее глазах, - если ты говоришь со мной, как с ходячим носителем особого «генетического кода» или как с «единицей вооружения», то можешь сразу искать другого помощника.
- Алукард, - ну вот, имя все-таки произнесено в глаза, - Алукард, пока они будут думать, что это твой ребенок, они будут охотиться за ней, потому что охотиться за тобой никто не отважится.

Теперь я все понял. Шпион в особняке, а что еще думать? Две «единицы вампиров, самка и самец, по одной штуке» живут вместе. Конечно, вариантов нет. В голове моей быстро скакали мысли и складывались картины, планы и решения. Господь мой кровавый, я оставил Викторию одну! Сейчас! Словно прочитав мои мысли, Ее Злючество вскидывает руку.
- Она сейчас под охраной. Но они будут искать вас обоих, пытаться разлучить вас. Мне предложили через анонимного резидента более пяти миллионов долларов за Церас. Ставки будут расти с каждым днем. Не отходи от нее ни на шаг. Что бы ни случилось. Твой ребенок был бы оружием невероятной силы!
- Опыты проводились только надо мной, разве нет? – Интегра отворачивается, я хочу только одного: встряхнуть ее как следует, - над полицейской не проводили опытов? Почему ты молчишь?!
Столько зла на женском лице быть просто не может!
- Нет, не проводили. Но пока они верят, что между вами что-то было, они будут преследовать ее, и мы сможем их поймать. Понимаешь?
Нет.
- Ты хочешь сказать, что она всего лишь приманка? – уточняю лишь для порядка; другого я от этого бессердечного создания и не жду. Злючка кивает.
- Генетика вампиров изменчива, сама кровь их носит в себе структуру, которая способна меняться, - она затягивается, и дым рассеивается в воздухе, - а раз это не твой ребенок, то мы можем не бояться, что оружие окажется в руках врагов. Если они и схватят ее…
Бог знает, как возненавидел я тебя за эти слова, Интегра!

24 ноября.
Знаете, это роковая женщина, правда, их обычно изображают брюнетками или рыжими на крайний случай. А тут высоченная блондинка с ледяными синими глазами и холодная во всех отношениях.

И зачем я позвал ее «погулять»? Я же оказался проще любого мужчины. Глядя на нее из-под оранжевых очков, я вдруг сказал:
- Пойдем, погуляем?
Полицейская бы ответила с лохматой улыбкой «Да!».
- А в лунный парк тебя не сводить? – ехидству предела нет.
- Может быть, я скучаю?

Скучаю. Какое хорошее слово! Какое злое слово! Но ведь она почему-то покраснела, и мы отправились гулять по Осло. Оказались в каком-то кабаке «Мадридские тайны» или что-то такое. Фламенко, толстые латиноамериканки в юбках в горошек, напевы неизвестных народов вперемешку с романтической классикой двадцатого столетия и дым, висящий в воздухе и режущий даже мне глаза. Охранники даже виду не подали, что для Интегры странно шляться неизвестно где по трактирам с каким-то случайным вампиром. Одно радует: я там был как рыба в воде.

Обожаю фламенко; обожаю эти странные напевы, эти песни и эти пляски! У людей кровь начинает стучать в ритм с музыкой. Она словно колотится в венах, колотится в сердце, эта густая, благословенная кровь! Запах их потных, разгоряченных тел волнует меня. А запах Интегры манит и сводит с ума. И все эти духи, дешевые и дорогие, и пахнущие ароматами этих духов и потом человеческих тел шелка и атлас… и щелканье кастаньет и бодрящие запахи мяса на вертеле! И веера. И кружащие голову гортанные женские голоса.

И вот она в строгом черном костюме, смотрится здесь совсем не чуждо, и смотрит на меня блестящими глазами, словно ждет чего-то. Я не приглашу ее на танец; я буду просто таскать ее за собой, сжимая ее тонкую руку, чтобы показать чудеса этого мадридского двора и зажать под пьянящие аккорды гитары в темных углах. Помню, была драка и была песня; был столик, и было неизменное официантское «Дама желает вина?», был звонок на мобильный и грубый невнятный ответ. Был звонок и мне на мобильный. От слишком шумной атмосферы весьма успешно путаю языки.
- J’aime le bifteck saignant… my dear police girl, dare I ask you for a quite minute, just one damned minute? What? What did he say? … S’il vous plait une bouteille de sang… pardonne, de jus de tomate. (Люблю бифштекс с кровью… моя дорогая полицейская, осмелюсь ли я просить тебя об одной минуте тишины, одной, мать ее, минуте? Что? Что он сказал? Пожалуйста, одну бутылку крови… простите, томатного сока.)
На лице несколько выпившей Злючки выражение блаженства. И вдруг понимаю одну очень-очень важную вещь: пока она со мной, ей хорошо. А значит, я не могу быть таким уж и негодяем. Как сказал кто-то когда-то, политика организации Хеллсингов держалась на мне. И Ее Злючество тоже. Роняю ее сигару в бокал дорогого красного вина, роняю какие-то украшения в букет, перегибаясь всем телом через столик для шепота ей на ухо.
- Не боишься меня? – она презрительно улыбается мне в лицо, и, что обычно, ни капельки не боится, - у тебя лицо, как будто ты рада была бы высушить меня до последней капли крови.
- Не надейся…
И по ее инициативе – у меня очки свалились с носа, глаза, наверное, были размером с блюдце – она подарила мне жаркий, голодный, жгучий и опасный поцелуй.

Обожаю фламенко!
25 июня.

Хельсинки. Осло, холодная северная столица с жаркими огнями ночи, кажется сном. Хельсинки куда как спокойнее. Но до чего же много на севере вампиров! Я так думаю, это связано с тем, что тут все-таки близко к полярному кругу и ночи длинные. Вот иду я по улице, выгуливаю свою полицейскую, сам мрачнее тучи. И навстречу идут два вампира. У одного глаза накрашены так густо, что не разобрать их истинного оттенка, оба в шапках, надвинутых на брови, обвешанные металлом и в каких-то жутких балахонах. В мои времена в таких одеждах возводили на костер ведьм.
И они слушают какую-то отвратительную музыку через наушники… кошмар. Это они смеют называть музыкой! Впрочем, и это лучше того кошмарного, что называется «Бритни Спирс», «Джастин Тимберлейк» и «эр-эн-би», на котором помешана полицейская. Я наизусть уже знаю этот кошмар, который она и во сне напевает, что-то про розовую розу, небесное небо и влюбленную любовь. Беременность не вправила ей мозгов.

А сегодня случился кошмар. Женщины всех времен и всех народов! Люди и нелюди! Обращаюсь я к вам вот с какими вопросами:
- Вы толстеете и худеете. Очевидно, что худеете вы оттого, что не едите, а толстеете оттого, что едите слишком много. Это что, только мне кажется таким простым фактом?
- если вас не откармливают насильно – то чем я лично виноват в том, что вы толстеете?
- вы всегда недовольны своим весом и своим внешним видом. Чтобы вы были довольны им, я должен найти на улице самую очаровательную самку и сказать, что она и в подметки вам не годится. Почему?
- беременная женщина толстеет. Это аксиома. Страшного в этом нет ничего. С этим за полтора миллиона лет существования человека как вида ничего делать не научились.

Откуда у нее появился живот? Где он, дайте мне микроскоп, чтобы я заметил? Так, весьма милая выпуклость, заметить которую можно только, если знать «до» и «после», причем в обнаженном виде. Этими формами надо гордиться! Если она не открывает рот, то я почти влюблен. Зато сегодня было потрачено порядка трех тысяч американских долларов на то, чтобы утешить новой одеждой, сумками, обувью, бижутерией эту ненасытную самку. Беременная и безумная. Бееее….

Красный шерстяной костюм. Теперь юбка уже ниже колен на добрых три дюйма. Юбку надо носить все-таки чуть длиннее, уже почти зима. Не простудись, маленькая. На половине дороги она захотела селедки. На следующем повороте сладкой ваты (за сегодня этой сладкой ваты было съедено почти полтора фунта). На третьем она заскулила, что хочет гематогена (поставка из Российской Федерации даже без пошлины), и тут я взбунтовался.
- Давай сходим к диетологу, - строго говорю я, и полицейская заливается кровавыми слезами, - нельзя так много есть!
- Но я хочу! – ну что с ней поделать?

28 ноября.

Диетологи Инквизиции вынесли однозначный вердикт: кормить беременную самку вампира столько, сколько она попросит. Господа судьи! Попробуйте сами! Ананасик в три часа ночи – это не смешно. И никто не может мне сказать, чем отличается зеленый грейпфрут от «зелененько-салатовенького грейпфрутика». И почему первый она есть ни за что не будет.

Ценность Виктории Церас заключается в том, что полукровки в основном рождаются в паре «вампир – женщина». А ребенок полицейской будет человеком вообще на четверть. Впрочем, во мне нет никакой предубежденности против смешения с «пищей». Я давно прошел через шовинизм. Сейчас весь мой кровавый патриотизм ограничен газетой «Vampire’s Times». Именно из этой любопытнейшей международной газетки я почерпнул следующие сведения.
- 30% больных СПИДом вампиров заразились через половую связь. 69% - через инъекцию 1 % при переливании крови. Через укус зараза не передается.
- В среднем вампиры вступают в половые отношения на 34% реже, чем европеец в возрасте от 18 до 60 лет. Незадача.
- Согласно последним исследованиям: 35 % вампиров имеют высшее образование или ученую степень, 20% учатся в высших учебных заведениях, 15% школьники, остальные не имеют образования выше школьного и безработные. Я отношусь, без сомнения, к тем, кто образования выше школьного не имеет.
- В качестве контрацепции вампирам оставлены три способа. Презерватив (я еще помню, как его изобрели!), отсутствие свежей крови и… нет, не грех Онана. Он и с людьми дает осечку. Просто воздержание. Хотите мое мнение? Ни за что.
- По данным истории, где-то на свете есть вампир, которому почти три тысячи лет. Возможно, это одна из египетских мумий. Или тибетский лама, ссохшийся где-то во дворце Потала.

Помимо этих интересных рубрик, прочел еще статейки в «желтых страницах», ну вот, например: «Как я спал с мамой Джонни Деппа; воспоминания вампира», «Кристина Агилера - кумир полукровок» и «Кем построены пирамиды Гизы? Попытки разбудить фараона Хеопса». Потрясающе! Все верно: от человечества даже инопланетяне, и те возьмут самое худшее.

Телефон – еще одно «гениальное» изобретение человечества.
- Кто знал о том, что у полицейской будет ребенок и о том, что надо мной проводили опыты?
- О втором знали или догадывались почти все, это не было тайной, - Интегра пожимает плечами, я прямо-таки чувствую это, - а вот о Церас… мы можем составить список.
- Вышли его мне, пожалуйста, - когда мы на равных, жить легче, – и, еще кое-что…
Могу поклясться, Злючка сейчас стоит перед зеркалом. Почему-то со мной она говорит всегда перед зеркалом. Как будто боится, что я подкрадусь сзади. Зеркала из серебра, каковые везде в особняке, отражают меня.
- Нам нужно новое прикрытие. Хельсинки слишком очевидное место для того, чтобы скрываться. Здесь нас будут искать.
- Я подумаю, Алукард.

Как все

 Отправлено: 01.11.07 11:46. Заголовок: 2 декабря Россия – ..

2 декабря

Россия – варварская страна, лучше которой нет для вампира. Затеряться здесь легче легкого, но вот трудно потом самому найтись. Страна, на которую мне было очень приятно посмотреть. И тем более приятно было посмотреть изнутри. По крайней мере, это казалось приятным.

Так странно! Обрести еще одну человеческую личность (у меня полноценного прикрытия нет, в отличие от множества других вампиров), и быть простым человеком. То есть, стоять в длинных очередях на посадку, поддерживая под локоток полицейскую (цвет лица близится к лиловому), снимать шляпу, когда просит тетенька в регистратуре и говорить «простите, здесь наше место, ваш муж на нем спит» даме в невообразимо ярком одеянии. Ах, и еще обед от компании Аэрофлот. Как хорошо, что я не человек! Как хорошо, что не мне есть этот кошмар! Да и полицейской травиться этим… питанием я не дал. Впрочем, она не возражала. У нас обоих достаточно хорошее обоняние, чтобы учуять запах мяса в гамбургере. И того животного, из которого это мясо вырезали, предварительно окунув в марганцовку для обеззараживания.

По-русски я могу говорить с чудовищно провинциальным румынским акцентом. Что, вероятно, и послужило основой для легенды. Итак, знакомимся! Владислав К. (соблюдем анонимность), со своей английской подругой, студенткой второго курса чего-то там в районе Оксфорда, мисс Викторией Ц. (справка от врача прилагается). Приехал в Россию продавать продукцию хлопчатобумажного комбината. Инструкции, как правильно носить мобильный телефон на поясе и ругаться прилагаются.

Проблемы начались сразу. Почти всю дорогу я тащил полицейскую на руках вместе с двумя огромными чемоданами (все ее, моего нет ничего), и уже в аэропорту учуял страшное смешение запахов. Как живут мои собратья там, на востоке, где-нибудь в многострадальном Багдаде? Они же теряют нюх! Если уже здесь… хорошо хоть, алфавит почти не менялся за эти годы. Везде реклама. Везде лотки с чем-то, порой довольно странный набор предметов. Например, сигареты, газеты, презервативы и туалетная бумага. Потребности первой необходимости?

А вот и мои любимые русские таксисты! Собрав волю и мужество в кулак, запихиваю тихую-тихую полицейскую на заднее сиденье, и сам сажусь рядом с ней. Зря. Водитель, разговаривающий со мной, на дорогу вовсе не смотрел. Волосатые руки, золотые часы, крючковатый нос и «елочка» под зеркалом заднего вида.
- Эй, слюшай, красывый дэвушка домой везешь, да? Павезло. Вот я тибэ как мужчина мужчине скажу – у миня младшая дочь школу – панимаеш, да? – школу заканчивает… вай-вай, какой пробка, нехорошо…

После двадцати минут меня укачивало от одного звука человеческого голоса. Музыка из динамиков истошно вопила «йа хабиби» вперемешку с отборным русским матом, водитель прекратил курить только после того, как я сделал громогласное внушение. А вот и наше укрытие. Полицейская тиха и послушна. Только вот каблуки она надела зря. Не та погода. Скользко и холодно.

Дверь открывает девчонка, от вида которой Ян Валентайн просто удавился бы в порыве зависти. Штаны начинаются где-то на уровне колен, заканчиваются на полтора метра сзади на полу, все лицо закрашено розовыми, салатовыми и фиолетовыми оттенками «вырви глаз», одежда тех же цветов сверху, слоев пять или шесть (не успел сосчитать), заканчивается на уровне голого живота. Пупок, уши, нос, брови, губы – все в пирсинге. В мое время… впрочем, что это я!

Девчонка шмыгает носом и вытягивает губы трубочкой.
- Это вы из Лондона, что ль? – поправляет какой-то из слоев своей верхней одежды, - клево. Ну, короче, вот вам ключ. А я уезжаю. Вы тут не сильно все… короче… может, кто придет из моих, там на холодильнике список.
И через пару минут она исчезает. И мы остаемся растерянные на пороге чужой квартиры. Первым очнулся я. И только сейчас до меня дошел ужас всего происходящего. Что же я наделал?

4 декабря.
Погода – мелкая крошка снега, гололед и ласковые обещания синоптиков типа «погода … от минус тридцати до плюс десяти». Полицейская, как голодный зверь в клетке, бродит по трем комнатам, изредка приникая к окну. Правда, ей понравились русские сериалы.
- Все понятно, - говорит она с улыбкой, - у них на лицах все написано, можно и не знать языка. И я уже понимать начинаю!
В ответ – молчу. Как всегда.

В этом многоквартирном доме есть один вампир и одна полукровка. Уже учуяли нас, и пришли знакомиться. Между собой у этих соседей какие-то чересчур сложные - как и везде в России - взаимоотношения. Кто-то кого-то бросил… кто-то у кого-то собаку съел…я не все понял. Впрочем, остальные соседи тоже пришли знакомиться. Виктория была в восторге. Я уже понял, что имела в виду Злючка, говоря о работе в России. Во всех окрестных кварталах мне нужно стать своим, своим как можно быстрее, чтобы никто из здешних кровососов меня не выдал.

Чувствую себя полным идиотом. Достаю пособие, которое мне надиктовала Интегра, и понимаю, что не в состоянии гулять по улице в пиджаке от костюма и спортивных штанах. И уж тем более, никогда не побреюсь налысо. Сошелся с полицейской на том, что она меня немного пострижет. Теперь у меня прическа под человеческого певца Элвиса Пресли. Лучше быть лысым, поверьте.

Полицейская освоилась быстро. Болтает по-русски, как выяснилось, неплохо: достаточно для того, чтобы с соседками обсуждать сериалы, новости, делиться всеми известными подробностями интимной жизни и грязно сплетничать о самцах. Для кого старается Инквизиция? Это в Европе вампиры прячутся в гетто. Здесь я то и дело встречаю сородичей в очереди супермаркета. Вампиры работают на бензоколонках, в прачечных, я даже встретил одного вампира-кондуктора, и, надо признать, профессию он выбрал себе по душе.

15 декабря.
Дорогая моя Злючка! Я понимаю, таким, как ты, женская консультация представляется собой капищем для торжества неолитических самок и шаманского призыва Матери-Лосихи, но поверь мне, правда страшнее выдумки. Да-да, мне пришлось побывать в русской поликлинике, за прозрачными дверьми с надписью «женская консультация», которую удалось восстановить исключительно по словарю – несколько букв от старости лет просто выпали из слова.

Полицейская ассимилируется с пугающей скоростью. Ходит в розовом спортивном плюшевом костюме под тяжелую шубу. Сидит на диване с ногами. Смотрит музыкальные каналы с русской «попсой» - так, кажется, это называется? И с другими самками находит общий язык моментально. В русской больнице – скажу я вам – грубо, очень грубо. Регистратура – «а где вы раньше были! Пособие не положено!», кабинет УЗИ – «запись с шести утра до восьми тридцати каждый второй вторник третьего месяца», участковый врач – «бумажки никакой нет? Ну так снимите вон с майонезной скляночки этикетку, я рецепт на ней выпишу». Эта страна не пропадет даже после ядерной зимы. В сущности, наступление конца света здесь могут и не заметить вовсе.

Пришли домой. Полицейская метнулась в ванную, разделась догола, источая запах меда, корицы и апельсинов, встала перед зеркалом и принялась крутиться, приговаривая: «какая ж я красивая». И в один короткий миг, когда она повернулась в профиль, чтобы полюбоваться на свою рыжую шевелюру, неровными прядями спадающую на плечи – ох, я же знал, что этим рано или поздно закончится! – дверь со скрипом отворилась, и всю эту красотищу увидел я.

Я вампир, и я понимаю, что она не хотела меня соблазнять. Но удержаться просто не смог. Такой страсти испытать дано не каждому. И ей это, кажется, известно.

25 декабря
Рождество. Отмечаем, не вылезая из постели. Кровать в чипсах, телевизор что-то бубнит. Тепло, уютно и так хорошо, что никуда не хочется. Виктория что-то тихо сопит с перерывами на щебет в телефон и мне на ухо, а я размышляю.

В сущности, что такое вампир? Я задавался этим вопросом давно, но как-то всегда уходил в сторону от философских споров вроде того, как правильно называть нас: вурдалаки или кровавые охотники, мне просто не до того. Я смотрю мимо споров высоколобых человеческих умников, мне нужно другое.

Вампир – это очень-очень сконцентрированный человек. Это – квинтэссенция эгоизма. Это эгоизм-в-себе, честный эгоизм. Альтруисты тоже хотят признания себя, но маскируют это под заботу об окружающих. А я их просто ем. Питаюсь ими. Эгоистично доставляю удовольствие себе, а когда я в хорошем настроении – и другим. И все вампиры таковы. Как полицейская, например. Десять дней назад. Кто скажет, что она не получила удовольствия?

…Я вполз в ванную, излучая похоть и желание. Излучая жажду. Сожрать ее – желание страшное, но нельзя же, некультурно же. Высшее желание, воплощаемое каннибалами. Она не сопротивлялась, она раскрылась сразу. По-моему, одежда сама с меня стекла. Очень вероятно. Хорошо, что тут две комнаты. Из ванной она потолкала меня до спальни. Спальня тут – Людовик спит и плачет, японские куртизанки нервно курят в сторонке. Золото, красные шелка, страсть, воплощенная в излишестве. Роскошь в отсутствии вкуса. Хрустальные люстры, зеркало… это какой такой друг Злючки живет здесь? Но я не думал.

Жадный до поцелуев рот. Изящный литой живот, само воплощение женственности. Тонкая талия, такая крепкая, словно выточенная из мягкого мрамора. Загорелые ноги, широкие бедра, мягкое тело, роскошная грудь.… Не верю, что этот цветочек побывал в солярии! Рыжие кудряшки на шее смешно торчат дыбом. Ай! Укус. Надо не дать себе забыть, что она тоже вампир. И с обостренным восприятием, и с жуткой жаждой. Боже мой, детка, хочу еще. И еще. И еще! Не останавливайся, горячий пламень. Жги меня изнутри и снаружи. Царапай мою грудь острыми коготками и крупными темными сосками, щекочи меня своим дыханием – жарким, жарче, чем у человека.

Как я завидую наемнику по имени Пип, который был твоим первым мужчиной. Как завидую всем другим, бывшим последующими. Как завидую тому безымянному кретину, ставшему отцом твоему ребенку. Как буду завидовать всем после меня, сгорая от этой зависти, потому что – клянусь небом! – ты одна из самых совершенных созданий на этой грешной земле. Ухоженная, бессмертная красота. Ублажать ее – все, что я могу; забирать ее - все, о чем я мечтаю.
- Хозяин… – задыхаешься ты в экстазе, глотая звуки, и от этого стона меня разве что по потолку не размазывает. А я и забыл, что владею тобой. Забыл, что ты принадлежишь мне. По-моему, я немножко потерял разум, на короткое время, может, на пару часов. Достаточное время, чтобы поселить усталые синенькие тени на твоих висках, красавица моя, чтобы горячий пот намочил простыни. Я ослабевшими пальцами глажу твою упругую жаркую кожу, прижимая тебя к себе, моя полицейская, моя, и ничья больше, вжимая тебя в свое тело. Если Злючку я от себя отталкиваю, и между нами остается пространство – полицейскую я обнимаю так крепко, что больно дышать, но проще задохнуться, чем отпустить.

Вот что такое вампир. Надо было прожить пятьсот семьдесят два года, чтобы узнать это.

31 декабря
Когда-то, лет двести назад, был я знаком с месье Оливье. Никогда не думал, что один из его кулинарных изысков будет превращен в такое…. Такое месиво.

Соседи. Упыри воистину безвредные зверушки рядом с русскими таксистами и русскими соседями. Соседи здесь интересуются всем и проникают повсюду. От них полицейская заражается слабоумием и русским пофигизмом.

Строгает овощи в салат. Снимает мокрое белье в ванной. Пялится в экран, подвывает какую-то песенку. Я по-русски немного понимаю, по-моему, там поется про «Позови меня с собой». Завтра уже две тысяча третий год. По улицам тянут елки (цены на них взлетели до небес), ящики с алкоголем, подарки. Полная неразбериха. Тут гораздо веселее, чем в Лондоне.

Виктория пить не будет. Это приказ врачей Инквизиции, а кто я такой, чтобы протестовать? Вот и сейчас у меня в сумке целая кипа анализов, снимков ультразвуком и целая куча прочего барахла. Вокруг так много положительных эмоций, что мне тошно. Везде люди, улыбки, подарки…

Подарок!!! Мыслить логически, мыслить логически. Два подарка. Полицейская и Злючка. О, еще мой секретарь, и Ангелина Римкович… людям подарки делать необязательно, но родню без поздравлений оставить стыдно. Звоню в Амстердам. Младко поднимает трубку и своим голосом, выдающим противоестественную ориентацию и привычку курить гашиш, интересуется:
- День добрый, ассоциация «Хеллсинг Инкорпорейтед», отделение посольства доброй воли в Нидерландах, кто беспокоит?
- Ты мне это брось, щенок, – не могу сдержать я рыка, - давай, завязывай играть в Деда Мороза.
- О, месье Алукард постигает славянские сказки! – издевается этот недоносок, - что угодно месье?
Месье угодно выслать подарки срочными рейсами. Через пятнадцать минут формальности улажены. Теперь осталось эти подарки только приобрести. Ну, или заказать. Что ж, придется сделать то, чего я в одиночку до сих пор ни разу не делал. Отправиться по магазинам.

…Ну да, ну да. У меня куча денег и ни единой мысли. Торговые центры, слава небесам, везде одинаковые, разве что здесь люди другие. Тиффани, Версаче, Гуччи… я вампир! Для меня одежда – это то, что вместо шерсти! И какой потомок предприимчивого портняжки-итальянца сшил ту или иную тряпочку, мне без разницы! Я ведь видел всех их предков, а некоторыми имел удовольствие закусить. Зачем мне знать, чья бирочка на этом костюмчике?

Я знаю, что полицейская подвержена суеверию не покупать ни единой вещи младенцу до его рождения. Видимо, чтобы потом я в один день должен был потратить больше, чем за весь год. Но я ведь недаром вампир. Взял журнал с ее прикроватного столика и ткнул в него девушке-консультантке.
- Все, что отмечено когтями.
Посмотрела на меня странно, но без особого удивления. За такие деньги можно и поднапрячься. Через сорок минут я улыбаюсь против воли, а на девушке-консультантке с удовольствием женился бы, перейди она в протестантство. В моем чудном гареме есть еще местечко для пары-тройки хорошеньких самочек.

Интегра. Последний пункт в списке. Всегда она была самой трудной для меня. Что подарить той, у которой все есть?
- сумку стоимостью в автомобиль? Она любит сумки, но сумку из человеческой кожи (из кожи одного прилизанного католика, да-да) носить прилюдно вряд ли будет. Да и пошло.
- в интим-салоне спросили, кому я делаю подарок, ответил – «бывшей жене». Суть-то одна. Многозначительно ухмыляясь, протянули наручники, плетку и шарик в рот. Видимо, вместо кляпа. Бог мой кровавый! Бежал, как от чумы.
- «духи с ароматом печали» - это вообще вульгарность.
- точно так же, как и всякие тряпки. У нее есть все это. А книги – от пособий «Как свести его с ума в постели» и до «Пятьсот блюд из красного мяса» не подойдут. Хотя – каюсь – книгу «Жени идиота на себе!» я купил. Очень любопытно и познавательно.
Внезапно я почувствовал. Запах, который никак не мог оказаться здесь, в Москве - но оказался; я услышал едва пробившийся сквозь еловые ветви запах. И вот появилась и она, источающая этот самый запах.
Волосы оттенка растопленного шоколада. Глаза – хвоя соснового бора. Острое и жесткое лицо с двумя дугами бровей. Некрасивость лица стала еще заметнее. Губы – бледно-розовые – стали лиловыми. Длинные когти. Сигарета в мундштуке. Она тоже заметила меня. Я подплыл к ней ближе – ее шубка распахнулась – и – о боги! – под черным ангорским свитером тугое беременное брюхо.
- Как?! И ты тоже? – вместо приветствия прорычал я. Марийка Яворская – а это была именно она – насмешливо скосила глаза на мои сумки.
- Что я вижу! Счастливый отец семейства тоже подвергся действию демографического взрыва?
Да, она такая, княгиня Яворская. Перец и уксус жгут рот меньше, чем ее речь - мой утонченный слух. Марийка выпускает струйку дыма. Курящая женщина. Фу.
- Сам такой, - невежливо отзывается она на мои мысли, - вот, приехала спрятаться от свекрови.
- С семьей?
Князья Яворские – самые плодовитые «демоны» на свете. Еще при жизни эта миниатюрная женщина родила девятерых. По-моему, она одна осталась на родине в живых. Она злобно обнажила верхние зубы, белые и острые
- С младшими, разумеется. Приехали в теплую Москву из Яворова. Подарки покупаешь?
- Что купить женщине?
Марийка вдруг замолкает. Тревожно оглядывается по сторонам, как будто ища поддержки. А может, это она высматривает свое потомство и очередного фаворита. Князь Яворский большую часть не-жизни провел в спячке. Пробуждается, по всей вероятности, для того, чтобы совершить акт продолжения рода. А многочисленные любовники его жены этот род всячески пестуют и лелеют. Вот бы мне так.
- Что-нибудь очень романтичное, - подумав, отвечает мать семейства, - миллион алых роз. Кольцо с черной жемчужиной. Чтобы нянька посидела с детьми, а вы вдвоем в Крым. Или в Тебриз. Там открылись новые свободные зоны, понимаешь? Кровь дешевле аравийского бензина!..
Кровавые курорты – это здорово, конечно; но, похоже, Марийка все еще мыслит исключительно со своей позиции. Что ж, и на том спасибо. Марийка находит своих детей – стайка темноглазых и темноволосых вампиренышей за стеклянными дверьми радостно травят какого-то щуплого мужчинку. Видимо, очередной консорт. Яворская издает вздох.
- Когда вернешься на родину, позвони мне, - как странно слышать от нее это таким тоном, словно и триста лет назад мы перезванивались каждый день или бегали друг к другу одолжить муки! – и еще… Валахия ждет тебя. До сих пор, Влад.

Встреча с земляками может подорвать психику. Особенно если это встреча с давно мертвыми земляками, которым вдруг приспичило размножаться. Неудивительно, что в этот чудесный вечер я был разнуздан и пьян.
…
14 января
Ничего не помню. Где я? Какой сейчас год? Кто это рядом со мной?

Спокойно, спокойно… была вечеринка. Были песни «Калина красная», «Мороз, мороз», «Черный ворон» и что-то про «Все будет хорошо». Куда уж лучше-то… пили за здравие младенца (нерожденного), за соседское примирение (вампир и полукровка определились, наконец, со своими разногласиями), за примирение с вампирской тещей - обычной человеческой теткой за центнер весом и с мелкой химией на голове.

Приперся какой-то мужик по имени Федор, принес томатного сока, водки и соленых огурцов. Я дарил подарки и смеялся. Полицейская томно извивалась у меня на коленях и вдохновенно врала, отвечая на вопросы о нашем с ней знакомстве.
- Понимаете, работала в народной дружине, шла по лесу, на меня напал мужик и хотел изнасиловать. А тут - идет Хоз… Алу… Владислав идет, он меня спас. Я переехала к нему на следующий же день, и вот так мы и жили!
- Россия? Да мы сюда переедем! Здесь классно. Здесь спокойно и тихо.
- …Да ну, я не верю в лотерею «Золотой Ключ» и терпеть не могу ТаТу!
О чем это она? Как всегда, я во многом отстал от полицейской.

А потом гости разошлись - где-то числу к восьмому, по-моему, мы сыто развалились поперек дивана, пялились в телевизор (лучше бы этого не делали - показывали какую-то малопонятную чушь), потом пялились уже в купленные нами фильмы на дисках, потом смотрели какой-то фильм про вампиров (хохотали безмерно), а потом целовались.

Ничего не помню. Судя по календарю, шесть дней мы провели в порнографическом соитии. Вот, пожалуй, что я вынес из этого животного соития:
- даже будучи беременной, полицейская потрясающе привлекательна и мила, а сексуальная техника у нее на уровне ритуальной проститутки. И когда только набралась, когда успела только?
- ее кожа как мед, губы - как апельсин, запах ее крови пьянит
- у нее язык может вытягиваться на три с половиной дюйма!
- она умеет раздеваться под музыку и не выглядеть пошлой; она любит изящное кружевное белье и белье с мультиками; она умеет быть настойчивой и нежной, напористой и податливой; она идеальная спутница для любого мужчины на планете
- И как всегда, в объятиях рыжей красавицы, мне мерещилась другая женщина. Женщина с холодной кожей, острыми коленками и локтями, тонкими губами и ледяными синими глазами. И нулевым размером груди!

16 января.

Открыл журнал. Какой-то там «Базар». Открыл и понял, что мое сердце еще умеет болеть. Спасибо тебе, Злючка. За эту статью про роман века. Спина к спине: католик и протестантка. Великие благотворители. Она чуть-чуть хмурится, зато Максвелл улыбается так противно, словно всю жизнь провел наедине с камерой, прилизанная католическая свинья. Зря я им не закусил тогда в Париже. «Как вы понимаете друг друга?» - интересуется очередная дегенератка-журналистка. Так и вижу эту сальную ухмылку: «Мы организовали наш добровольный фонд помощи детям голодающих стран (да, я верю тебе, недоносок, у тебя же на физиономии написано: «живу в борделе», причем большими буквами). Я очень уважаю мисс Хелсинг, ее целеустремленность (бла), ее независимость (бла-бла), ее уверенность в себе (бла-бла-бла)». Да что ты знаешь о леди Хелсинг, ублюдок!

- Вы любите ее, да, Хозяин? – полицейская. И ты, Брут!
- Она моя Хозяйка, последняя моя Хозяйка, - невнятно отговариваюсь я.
- Но вы ее любите.
Она не обвиняет. Она как будто констатирует факт. Погода плохая, русские – это явление, а я люблю Злючку. Ну что я могу сказать тебе, полицейская? А ты будешь любить своего ребенка? Мальчик это будет или девочка? Так и я буду любить Ее Злючество, в кого бы она ни превратилась, с какими бы людьми она не сошлась. Вырвать любовь из сердца, ребенка из души, кровь из вен, когда все, что есть у меня – это кровь – ты сможешь?

Поставила «Ромео и Джульетту». Это уже показатель. Теперь сидит, пьет шоколадный коктейль и плачет.
- Глупая, - говорю я, стараясь ее отвлечь, - чего ты плачешь?
- Мне вас жалко, - говорит она, - и леди Интегру тоже. Вот и плачу.
…Я не помню, когда прогремел выстрел. Я почуял его за секунду до, бросился наперерез пуле, чтобы поймать ее своим черным сердцем. Стекло зазвенело мелкими осколками, взвизгнула тонким женским криком вампиресса рядом со мной, я зарычал: «Беги!», зарычал откуда-то изнутри, потому что голос мой исчез.

В оконном проеме появился человек. Я увидел трос – и выстрелом его было бы не перебить. Он был не один, за ним шли другие. Их было пятеро или шестеро – я не успел их сосчитать, потому что на нас с полицейской направили лампы дневного света с мощнейшим ультрафиолетовым потоком. Полицейская закричала. Завыла, как воет смертельно раненный зверь. Крик такой боли пронзил мои уши, что я больше не мог оставаться в двуногом обличье.

Я обращался стремительно. Окутал черным туманом Викторию, старательно загородил от всего мира, пока она, растерянная и испуганная, замерла в темном облаке. Серебро не пройдет сквозь него, ничто не пройдет. Я скорее растворюсь, чем позволю хоть одному подонку дотронуться до нее. Но выстрелы гремели, как чечетка в танцах фламенко, как все тише и слабее билось мое сердце. Они нас все-таки достали.

…больно… больно… как человеку, как вампиру, мне было больно. Крики. Люди. Нелюди. Я услышал вопль вампира на всеобщем языке крови, свист и шепот единого языка, понятного каждому кровопьющему. Почувствовал смутно знакомый запах. Какой-то парень, лохматый, взъерошенный и испуганный, что-то визжал, и, если бы моя – оставшаяся – рука была свободна, я бы с удовольствием придушил бы его. Но помню только, что этой одной рукой держал полицейскую до тех пор, пока сознание не покинуло меня.

Какое-то там января. Или февраля.

Прихожу в себя. Странно было учуять Злючку. Вернее, ощутить всем телом ее руку на моем лбу.
- Глупый, глупый вампир, - шептала она, - отважный вампир…
Апорт… хорооошая собачка…
- Хозяйка, - первое слово, как «мама» у ребенка, - Хозяйка… полицейская в порядке?
- Да, в общем-то, - Злючка понимает, что означает мой вопрос, - ты монстр, Алукард. И только благодаря этому она все еще жива. Это были монахи старообрядческой организации, и они пришли вовсе не за вами. Вы просто попали под удар. Мне очень жаль.
Старообрядцы. С таким оружием. Сделать вид, что я поверил? Но Ее Злючество понимает мои сомнения. Хотелось бы посмотреть в ее глаза, только вот я боюсь их открывать.
- Это действительно была группа воинствующих ортодоксов, - вздыхает она, - пока ты был здесь, взорвали особняк Хеллсинг - нет, третий раз восстанавливать не будем. Я еще не знаю, что дальше, пока что наше новое место жительства - отель Хилтон. Охрана для Виктории Церас будет усилена. Расследование ведется.
Открыть глаза, что ли? Открываю. Сумрак. Приятный фиолетовый сумрак.
- Она рвется к тебе, но я хотела первая поблагодарить тебя за спасение Церас. Ее осмотрели врачи: пуля была серебряная, но прошла навылет.
Повезло. Мне, наверное, повезло меньше. Пытаюсь собраться и сосчитать конечности. Все четыре вроде бы. А глаза? Сколько их у меня сейчас?
- Да, насчет врачей, - яд и сладость, Злючка в своем репертуаре, - знаешь, Алукард, заниматься сексом с беременными женщинами может быть опасно для их здоровья.

И ушла. О черт! Я понял, что означает эта ее фраза. И покраснел, как мальчишка. Есть абсолютно справедливый закон: если что-то плохое может случиться, оно происходит. Теперь я персона нон грата: девочки наверняка объединились против меня. Долой гаремы! Да здравствует монастырское воздержание!

1 февраля.
Выпустили из больницы. Весь простреленный серебром, сильно хромающий и отравленный всякими ядами вампир. Одинокий вампир. Теперь у меня нет ни Злючки, ни полицейской: иду один по улице, равнодушно разглядывая витрины. Теперь есть, по крайней мере, время поразмыслить над происходящим. Конечно, я теперь уеду, плюну на женщин и стану одиночкой…

«Где же вы, Хозяин». Молчу. «Я вас люблю, Хозяин!». Молчание - золото. «Хозяин, я умру без вас!». Не выйдет, Пышка: я не вернусь. Куда мне возвращаться? Ноги, ноги мои, куда вы несете меня - почему к входу в отель, где нагло уже ухмыляются секьюрити, завидев меня? Они ждали меня? О интуиция женщин!

Расследование ведется… Интегра верит этому расследованию? Я нет. Как и предполагалось, мало кому охота делить мир с вампирами. По крайней мере, я бы понял человека, который откажется со мной ездить в общественном транспорте и сдавать для меня кровь. Но люди ходят по улицам и не подозревают, что лет через пятьдесят они уже привыкнут благодаря масс-медийной обработке к тому, что есть люди разумные, а есть - вампиры, и никуда не деться. Расследование… я знаю, что мишенями старообрядцев могли быть не мы, я знаю, что леди Хеллсинг тоже мишень лакомая для тех же антиглобалистов. И все равно я мнителен и насторожен.

Странно – но как только Злючка оказывается за пределами своих владений, лицо ее молодеет, и сама она двигается быстрее. Перевезла вещи в отель. Теперь весь третий и четвертый этажи оккупировали мы. Два вампира – вернее, два с половиной, если считать маленькое создание внутри одного из нас, Злючка, парочка полукровок из Инквизиции. И много людей.

Я был так счастлив, словно вернулся домой.
- Злючка орала «Алукард!» через каждые два часа. Поводы были мелкие, но приятно
- Не я носил полицейской шоколадный коктейль!
- Кровь. Не русский томатный сок пополам со спиртом, разведенным красной краской…
- Я больше не смотрю музыкальные каналы. И не смотрю футбольные матчи. Счастье было так просто!

Приехали врачи. Сообщили полицейской, что положат ее в больницу. Она не нашла силы протестовать, только ревела. А еще при помощи этого дьявольского прибора, за который прежняя Инквизиция отправила бы на костер, они определили, что ребенок у нее будет большой, и, скорее всего, мальчик.

Наконец-то! Вдвоем мы приструним этих амазонок. Я уже жду тебя, брат по крови.
10 февраля.
Гроб. Сердечки. Снова я живу с женщиной, пускай она ходит, как утка, и ее больше интересуют журналы «9 месяцев», «Счастливые родители» и выпуск – специально для нас от организации – «Маленький вампир». Собственно говоря, этот журнал вышел с полицейской на обложке. Когда я увидел это, у меня клыки отросли до колен. Мы прячем ее – как тайну Инквизиции – а она снимается для журнала всего вампирского населения планеты!

Но пересилило меня любопытство. Взял глянец в руки с брезгливостью. Триста экземпляров ежемесячно; родителям о детях. Миленько. В красно-розовых тонах в этот раз. Рубрика «Делай как я!» сразу выдает тайну странных узоров на моем гробу. Это так Виктория тренируется украшать колыбель своего младенца. Покусаю, клянусь своим гробом; не говоря уже о рубрике: «Ты беременна; как сообщить Хозяину?» и «Диета по группам крови: ловим чернокожих!», где какой-то умник расписывает преимущества (вкусовые) крови негритянского населения планеты.

Покусаю. Жестоко покусаю! Впрочем, ее кровь сейчас малосъедобна. А жажда моя усиливается с каждой минутой, и я не знаю, почему. Стоит мне уехать из отеля, и голод пропадает, но как только я возвращаюсь - жажда снова со мной, и тогда я стараюсь держаться подальше от Интегры.

Что такое? Что, черт побери, происходит со мной?
- Алукард, - Интегра подошла ко мне, чуть прихрамывая, и дотронулась до моего плеча. Она в жизни не трогала меня добровольно (за исключением краткого помутнения рассудка, закончившегося моим изгнанием из особняка), - Алукард, что с тобой?
- Да, Хозя… что такое, Интегра?
Надеюсь, мой голос прозвучал достаточно зло.
- Ты не слышишь меня, - почему в твоем голосе претензия, Злючка? Я не могу теперь все время слышать тебя так четко, как раньше.
- Я уже не так хорошо слышу тебя, Интегра.
- Но все еще зовешь Хозяйкой.
О, женщины, коварство имя вам! Наши глаза встречаются. Я опять попался. Интегра отвернулась.
- Она уедет в Осло, - негромко произнесла она, - и никогда больше не вернется в Лондон. Здесь слишком опасно.
У меня просились на язык вопросы вроде сиротского «а я?».
- Завтра конференция у доктора Льюиса. Ты должен быть там, так же, как и я, - Интегра прищурилась с брезгливой улыбкой, - я не хотела этого, но выбора у меня нет. Ты хорошо поработал на Инквизицию.
В глазах ее читалось «Но не на меня».
- Да, Интегра, я буду там.
Конечно, буду. Хотя бы для того, чтобы увидеть твою злость, Хозяйка моя.

Доктор Льюис, прозванный за неуемное рвение изучать нежить «Доктор Легенда», был подобран Максвеллом и его командой лет десять назад. Он преподавал латынь в захолустном американском колледже, но его потенциал был огромен. Он мог с одного взгляда определить, в каком поколении у человека затесались вампирские корни, и кто именно из его предков спал в гробу «при жизни». Несколько лет назад Льюис получил собственную лабораторию в центре Лондона, а недавно переехал со своим оборудованием в Бразилию.
В его запасниках хранятся (по словам болтливых очевидцев): лапа снежного человека; останки сиамских близнецов, один из которых человек, а другой вампир; сердечный стимулятор, вынутый из груди Че Гевара (вот новости-то!), и прочие безделицы.
За что Интегра не любит Льюиса? О, это целая история. Впрочем, сегодня мы все это услышим. Я отношусь к Льюису со смешанными чувствами, но не могу не признать: этот человек многое сделал для кровавого племени. Очень много. Слишком много, чтобы оказаться просто человеком. Поговаривали, у него была возлюбленная-полукровка, в итоге сожранная собственным братом. Возможно, Льюис помешался на нас именно с тех времен.
Он вышел - в белом халате, поправляя отличные очки в дорогой оправе.
- Рад видеть всех вас здесь, - он оглядел собрание, глаза его сверкнули на мгновение в сторону скромных кровососов Инквизиции, - итак, для начала я бы хотел поблагодарить господина Максвелла за любезно предоставленный конференц-зал и спонсорскую помощь.
В зале раздались смешки. Доктор всегда благодарил людей так, словно он был им должен, а не они ему. Максвелл криво и неубедительно улыбнулся ему в ответ и поежился на своем кресле. Тощий бледномордый хлыщ!
- Темой сегодняшнего доклада является исследование генетического кода кровопитающихся, расшифрованный нами в прошлом месяце. Причиной более глубоких исследований послужило странное изменение: вампиры начали размножаться естественным путем, причем даже те вампиры, которые не относятся к «высшим» или «истинным»,
Интегра поморщилась, словно лимон проглотила.
- Но доктор, - вставил Максвелл (чтоб ты сдох, сноб!), - вы добились результатов?
- Я как раз вел к этому, - терпеливо объяснял Льюис, - прошу вас, коллеги! Взгляните на экран; вампиры… кровопитающиеся - это некая группа особей, у которых в качестве наследственности прямого типа передается группа доминирующих генов, которые и определяют их признаки.
- Согласно проведенным вами исследованиям, мы и вампиры - один вид? - этот ясный голос принадлежал Интегре.
Зал затих. Доктор Легенда протер очки и отбросил их на кафедру. Глаза его, большие и добрые, смотрели в упор на Злючку. Тишина стояла жутковатая.
- Я понимаю, чем вызван ваш вопрос, леди Хеллсинг, - тихо проговорил профессор, - но факты - упрямая вещь, и с ними поспорить нельзя. Меня наняли четыре года назад для опровержения единства происхождения человека и вампиров, но я пришел к обратному выводу. Судите сами: у нас единый геном, мы свободно скрещиваемся - процент наступления беременностей при равных возможностях ниже среднего, но определенно выше тридцати процентов, потомство не бесплодно и нормально. Скажем так: вампиры - это подвид рода Homo sapiens, точно так же, как и мы. В общем, точно такая же малая раса нашего вида, как австралоиды.
Тишина в зале прервалась негромким гулом. Доктор Льюис вертел в руках стеклянный стакан. Поднялась одна рука.
- Секретарь ее величества по особо важным делам, Лесли Харрент, господин профессор, - представился молодой человек с немытыми волосами, - есть ли подтвержденные данные о совместимости вампира и человека, и есть ли научное объяснение фактов заражения? И что вы скажете насчет общей численности вампиров?
- Согласно статистике, численность вампиров составляет не больше пяти процентов от всего населения планеты, - терпеливо отвечал Льюис, - совместимость при прочих равных условиях ниже обычной: у нас не совпадают группы крови, общая - четвертая, и то редко, это еще предстоит изучить... А вот насчет заражения… к сожалению, у нас нет ни единой цельной пары двух вампиров, так называемой пары «Хозяин - носитель»; случаи «патронажного носительства» стали крайне редки. Немало этому поспособствовали борцы Хеллсинга - никаких претензий, леди Хеллсинг.
Зал внимательно слушал профессора.
- Я понимаю возмущение вас, леди Хеллсинг, понимаю возможное возмущение более мелких группировок. Но идеологические принципы, лежащие в основе опосредованного геноцида - да, да, именно геноцида! - в итоге оказались неверны. Я не говорю «к счастью» или «к сожалению», господа - я слишком стар и при этом слишком мало прожил, чтобы судить. Я полагаю, что нашими задачами в ближайшем будущем будет сократить количество «заражений», возможно, при помощи специальной вакцины от укусов; разработать детальный план помощи тем зараженным, у которых сложились тяжелые обстоятельства, и разобраться с сепаратистскими настроениями отдельным групп.

Так и представляю себе вампиров-сепаратистов, выступающих перед камерами с бойкими лозунгами вроде «Незалежнисть вупырьска!» или «Даешь бесплатное протезирование жертвам столового серебра!».

10 февраля.
Познакомьтесь! Виктория Церас, звезда вампирского племени! Довольно располневшая и утомленная, но все-таки дивно красивая, живенькая и приятная. Я вряд ли смогу обрадовать ее приездом 14 февраля (она об этом мечтает, я ее мысли прочел, хоть это было нелегко). Но она мне обрадовалась.

Размягченный взгляд с трудом фокусируется на предметах, она смотрит внутрь себя.
- Он толкается еще сильнее, Хозяин! - первое, что она мне сообщила, - потрогайте!
Я не мог отказать. Действительно, как в фильмах ужасов и моих ночных кошмарах, что-то пиналось изнутри. Изнутри живого… ну, пусть даже неживого тела. А ведь когда-то точно так же я сам пинался внутри своей матери. Какой кошмар. Мне нужен психотерапевт. Где, где мне излить душу с моими Эдиповыми комплексами?

Но, похоже, это было излишне. Полицейская возвращается из госпиталя домой. Под мое крыло. Все ее вещи сложены в сумку, она бодро прыгает за мной, в машине она поворачивается ко мне.
- Я знаю, что вам надо подарить леди Интегре, - светится девчонка изнутри, поглаживая свое необъятное брюхо, - вы думали об этом?
- Отстань.
- Нет, я действительно знаю! - не угомонится никак; ну что поделать, если я не могу поднять на нее руку? - я знаю, что ей понравилось.
- Где? - мой голос - голос

 Отправлено: 01.11.07 11:46. Заголовок: 14 февраля. Вечер. -..

14 февраля. Вечер.
- …великолепное кольцо. Старинное. Выковано в 1432 году Мирославом Жадным для своей супруги Ядвиги… а теперь скажите мне, кому из вас пришла в голову такая замечательная идея - украсть обручальное кольцо «печать вампира»?! Я даже не могу его теперь вернуть, потому что опозорюсь!
Злючка рвала и метала. Но по хитрому рыжему взгляду полицейской (моя Пышка явно довольна), я понял, что она совершенно уверена в своей затее.
- Виктория, ты можешь идти.
Пышка испарилась моментально.
- Я украл это кольцо, чтобы поздравить тебя, Интегра, с днем Святого Валентина.
Сигара упала на пол. На дорогой персидский ковер. Злючка этого даже не заметила: она, оцепенев, стремительно багровела. Решающий момент: или она взорвется яростью, или упадет в обморок от гипертонии.
Я ошибся. Не случилось ни того, ни другого.
- Это… это подарок мне?

Судя по растерянности, ей в жизни не дарили подарков на день всех влюбленных. Ее глаза покраснели тоже быстро. Я растерялся. Потому что только теперь понял, что попал под знаменитый «беременный гипноз»: сначала сделал, потом подумал.

- …Хорошо, - неловко она говорит потому, что не умеет говорить просто «спасибо», - спасибо за этот подарок,…но обещай так больше не делать.
- Я больше так не буду.
- Я не это имела в виду! - вот и долгожданный взрыв, а вслед за ним - то, чего я ни при каких обстоятельствах не ожидал - она бросилась мне на шею, и поцеловала меня.

Я запутался… я совершенно запутался. Я знаю, что есть полицейская, моя Пышка, моя собственность, мудрая, как всякая женщина, которая не знает ничего, но знает все. Но я тосковал по Злючке, непокорной девочке с ледяными глазами, с глазами снежной бури и северного льда; по той, которая моей собственностью точно никогда не будет.

Что же такое происходит, прах бы вас всех побрал? Ну почему из всех женщин планеты Господь свел меня, мерзавца и проходимца, с двумя лучшими?

21 февраля.
Есть такое опустошение, сравнимое разве что со смертью - кто из вас испытывал смерть? - когда идешь по улицам города и меланхолично пинаешь какой-нибудь мелкий камешек. Автобусные остановки полны граждан, торопливо мчащихся к могиле, какие-нибудь торговцы раздают рекламу; и вся эта круговерть наполняет иной раз таким отчаянием, что хочется умереть. Снова.

Впрочем, даже вампиры остро чувствуют нехватку солнца. Наши любимые курорты - север; мы не стремимся к «ровному загару» и никогда не посещаем соляриев (даже полицейская использует какой-то крем, чтобы ее кожа «покрылась ровным и т.п. загаром»). Хотя больше всего на ней это напоминает пигментные пятна.

Откуда я узнал про все эти примочки? Сопровождал Интегру на открытие первого фирменного магазина для вампиров и их родственников. Дожили! Раньше это были мрачные полутемные подвалы, засыпанные дешевой китайской продукцией и грудами автоматов Калашникова, теперь это очень изысканно оформленные торговые залы с зеркальными окнами и вежливыми консультантами. Чтобы войти, достаточно иметь жетон. Хотите миксер для крови? Нет проблем, регулировка, пять скоростей и восемь насадок. Желаете новые очки с суперсовременной защитой от ультрафиолета? Пятнадцать моделей от Карла Лагерфельда. Интересуют гробы с кондиционером и плазменным телевизором, двуспальные, эконом-класс для вампиров-студентов и маленькие гробики для новорожденных (ново-мертво-рожденных…)? Все по вашему желанию. Чертовщина. Никакого простора для фантазии.

Злючка улыбалась, хотя улыбка ее была продиктована исключительно политкорректностью, Злючка просто таяла от восторга. А я с тоской глядел в «уголок маркиза де Сада»: плетки, кляпы и наручники. Подойдя ближе, нашел оброненную листовку. «Ваша сексуальная жизнь зашла в тупик? Вам триста лет, и вам кажется, вы видели все? Не отчаивайтесь! Воплотите все свои мечты с партнером благодаря «Моментальному преображению». Школьница в юбке? Развратная медсестра? Стюардесса? Теперь любые фантазии доступны!». Спасибо большое. Когда захочу поразвлечься, одену Ее Злючество в костюм пожарника и буду покрикивать под напором гидранта: «Еще детка, да, да!».

Весело, аж слов нет.

1 марта.
Сегодня общался с пресс-секретарем Ми-6. Потрясающее развлечение. Собственно говоря, спрашивать должен был он, но меня тоже многое интересует. Я всегда хотел узнать правду о Джеймсе Бонде, и, по-видимому, не я один. Лицо пресс-секретаря просто скорчило от неудовольствия.

- Ну почему вы не хотите знать о боевой чуме или ядерной зиме? - возмутился он, - почему не у нас приземлилась эта чертова тарелка с Роззвэльскими инопланетянами; чем всем дался этот мировой трахальщик?!
Здорово я повеселился. Как я понял, меня хотели изучать снова, с новой техникой, безболезненно (очень надеюсь), и недолго. Отказался в грубой форме. Я боюсь всех этих высоких технологий, к тому же ненавижу врачебные кабинеты. Особенно женскую консультацию!

Меня, конечно, утешали, что гинекологический осмотр мне не грозит. Нетушки. Хватит. Что они собираются изучать? Я все знаю! Анализ мочи? А не хотите ли еще чего-нибудь? Тем более никто не может всовывать мне в любое отверстие моего тела какую-то «эндоскопическую» трубку с камерой. Сторговались на страшной трубе, называемой что-то типа «магнитного резонансного чего-то там». У меня вежливо поинтересовались, не страдаю ли я клаустрофобией, и какую музыку предпочитаю.

В итоге меня исследовали в полной темноте под Live and Let Die сэра Пола Маккартни. В отель я приехал в состоянии полного анабиоза, и завалился спать, после чего проспал еще сутки.

Во сне я видел полицейскую, стройную, красивую и хорошо одетую. Волосы у нее были очень длинные, а в руках она держала скромный Вальтер. Без улыбки она целилась в меня. Лицо ее постепенно превращалось в лицо Злючки… и снова все начиналось опять: я шел по взлетному полю, а навстречу мне шла Виктория.

Мне определенно нужен психотерапевт!

10 марта.
Несмотря на всеобщую эмансипацию вампиров и полукровок, включая тех несчастных, что спят в гробах в темных подвалах и бывают изнасилованы своими Хозяевами, этим самым Хозяевам по-прежнему присылают все результаты обследований на бланках времен семидесятых.

Что такое бланк? На нем стоит готовое клише, типа «Как содержать вашего вампира» (всегда напоминало рекомендацию «Как чистить ваш аквариум и кормить вашу золотую рыбку»). Согласно последнему подобному бланку, у меня низкий гемоглобинобразующий чего-то там, высокое для вампира давление и еще чего-то с печенью. Понятия не имел, что у меня вообще есть печень.

Злючка смотрит сквозь меня безнадежно усталым взглядом.
- Отпуск? - интересуется она, - хочешь?
Нет, не хочу. Здесь пахнет тревогой. Я не могу оставить тебя под защитой одной безнадежно беременной девчонки.
- Я хочу знать, какие опыты надо мной проводились.
…долгие, долгие годы я хотел это знать. Хотел перевести услышанное в полубреду на нормальный человеческий язык. Хотел перевести пережитое в бессознательном в настоящую память об отнятых у меня пятнадцати годах моей не-жизни. Даже смертники имеют право на последнее желание, а я играю со смертью не первый век.
- Я не могу, - спокойно ответила Интегра, - архивы не открывала даже я. Все, что я знаю…
- Не лги!!
Эхо прокатилось по потолку, как будто могло откуда-то взяться. Она отшатнулась, но никуда не ушла. Да, она может многое. Может приказать, попросить, отказаться, упокоить меня одним взглядом - эта власть не связана с наличием или отсутствием печати. Это ее священное право поступить так со мной. Не предавай меня.
- Я обещала отцу, - прошептала она, - в его письме… он просил меня поклясться никогда не открывать архив.
Не предавай меня, Интегра.
- Я сам открою архив, - я развернулся, но никуда не ушел я ждал ее слов.
- Не надо, Алукард, - попросила она меня тихо, на удивление тихо, - пожалуйста, не надо.
Вот, значит, какие слова мы знаем. Пожалуйста. Поздно.
- Расскажи сама. Я знаю, что ничего приятного не услышу. Но я давно этого ждал. Говори.

Один человеческий философ как-то высказал мысль: меньше знаешь, крепче сон. А возможно, это был не один человек. Я готов был лишиться сна. Мало кому дается шанс взглянуть в зеркало, и увидеть там нечто новое. Личность, потерянную сто лет назад. Глаза, цвет которых давно и благополучно мною забыт. По-моему, давным-давно они были темно-серые. Я боюсь прошлого и не хочу в него заглядывать, и знаю - стоит мне взглянуть, и не будет настоящего.

А впрочем, что я потеряю?
- утро шестнадцатилетней Интегры Хеллсинг. Ее хмурое лицо с отпечатавшимся рисунком подушки, ее розовые пятки и вопль: «Какого … меня будят в воскресенье?».
- утро двадцатидвухлетней Интегры. Все то же лицо, только теперь она заснула за столом, и я хотел даже отнести ее в постель, потому что она могла простудиться. Ограничился тем, что накрыл ее пледом и закрыл окно. Утром был скандал.
- утро в подвале с малышкой полицейской. «Наше» утро. Шесть вечера, скоро Рождество, она нарядила елку и вот, стоит в пушистых розовых тапочках, чистит зубы, привередливо разглядывая клыки, и одной ножкой с разноцветными ногтями почесывает другую. Рыжие волосы торчат в разные стороны.
- День Святого Патрика, когда толпы ирландцев ломятся по Лондону с трилистником на флагах, а полицейская в зеленом костюме с упоением разглядывает себя в витринах.
- я потеряю все это и сотни других воспоминаний; и даже это странное маленькое существо, которое нагло поселилось внутри Виктории, никого не спросив.

Да, мне есть, что терять. Много приятных воспоминаний. Приятных, то есть, живых.
- У меня и человечества в лице твоей семьи были большие счеты, - поворачиваюсь я к Интегре, - но тебя я растил с тринадцати лет. И ты единственная из людей, кого я никогда бы не тронул. Почему - не знаю. А тебе на это наплевать, не так ли?
Она смотрит растерянно и даже разочарованно. Или это уже мои галлюцинации. Ей не понять моих чувств. Они, пусть давно мертвые, пусть извращенные, не находят отклика в ее ледяном сердце. Такой уж она родилась.
- Чего ты хочешь? - спокойно произнесла она, - архивы? Ты уже не работаешь на семью. Это секретная информация. Мое отношение тут ни при чем.
- Твое отношение… твое отношение! Это не просьба, это не клятва, это не угроза. Я, как любой человек, хотел услышать благодарность. Этого хотят все люди.
- Ты не человек.

Вечность от появления Вселенной и до ее смерти была короче этого мгновения молчания.
- Да, я не человек. А ты не вампир. Ты звала себя моей Хозяйкой - так зовут друг друга вампиры, ты приказывала мне - через приемы вампиров, ты использовала меня как живой щит. Вполне в человеческом духе.
- Чего ты хочешь?! - от напряжения у нее выступили слезы на глазах, она швырнула очки в сторону, - извинений? Обещаний? Признания твоей исключительности или моей вины? Черт побери, скажи, чего ты хочешь, но не глумись надо мной!

Снова молчание. Я впервые говорю с ней так. Она впервые отвечает. Сознательно выдержанная дистанция стремительно сокращалась. Лишь для того, чтобы навеки нас разделить.
- Мы устарели, - не поднимая головы, вдруг произнесла Злючка, - и ты, и я. Я устарела со своей тотальной ненавистью, нехристианской ненавистью, неуместной в век толерантности и всеприятия. Ты устарел с методами борьбы. Вокруг все увязло в поклонах и бюрократии. Солдаты вернули оружие в запасники. А мы все еще ждем войны, и мир нам оказался не нужен.

- Помнишь, как мы хотели мира? - она спрашивает это у меня и у своей памяти, опираясь о стол, прячет глаза - помнишь, как я мечтала, что однажды воевать не придется, а можно будет просто жить? Помнишь? Помнишь, что я мечтала уехать на Карибы и построить себе бунгало? Это казалось так просто.
- Я предлагал тебе мир, Интегра Хеллсинг. А ты объявляешь мне войну.
Мне показалось, в моем голосе была мягкая укоризна.
- Если однажды меня убьет вампир, это будешь ты, Алукард. Не дрогнешь, не вспомнишь, не замешкаешься. Ты сделаешь это быстро и безболезненно, ты слишком благороден, чтобы мстить. Таков ты, как и все истинные вампиры. Но не я.

20 марта.
После такого разговора мне нужен тайм-аут. И немножко в пику Злючке я улетел на Карибы.
Вот это кайф! Шезлонг, закат, ледяной коктейль (мартини с водкой, взболтать, но не перемешивать). Девушки в бикини, одна другой краше. Услужливые тени официантов. Приятная ненавязчивая музыка. От меня далеко Англия с ее проклятыми туманами, с ее женщинами, с ее универмагами, распродажами и ее королевой, с ее памятниками кошкам, собакам и принцессе Диане. Впереди - лунная ночь, теплая вода, представление в отеле и какой-то оркестр местных аборигенов, играющий не то джаз, не то блюз.

Я взял фотокамеру. Надел белый костюм и модные очки. Девушки одна другой краше знакомятся со мной, и впервые за много лет я рассматриваю их не как обед или ужин. Сейчас со мной две хорошенькие красотки: мулатка Андреа и шатенка Каролина. На мулатке золотой купальник, на шатенке красный в белый горошек. Обе потрясающе ухожены и красивы, картинки, а не живые женщины. Их задача - развлекать меня: за восемь тысяч долларов в ночь я имею право на все.

Я не буду думать:
- об Интегре и ее психологических проблемах
- об Интегре и о том, как она красива
- о полицейской и ее беременности
- о том, как полицейская красива
- о своей муторной работе. Здесь я представился агентом по связям с общественностью. Двойной смысл до меня дошел только сейчас.

Мы плавали в море, играли в мяч, когда наступало время палящего солнца, я мирно ложился спать. Завтрак, начинающийся часов в шесть вечера, маникюр, телевизор, душ, одевание - а вот снова закат, и можно начинать развлекаться.
- Ну что, бассейн с шампанским повторим? - игриво щиплет один из моих соседей девушек за ягодицы, - или поедем, порыбачим на яхте? Или погоняем на моей новенькой Феррари?
- Феррари, Феррари! - восторженно голосят полураздетые девицы.
- А может, месье Алукард присоединится к нам в нашей вертолетной прогулке над морем?
- Извините, - вежливо улыбаюсь я, - это не для меня; боюсь летать над водой.
- У меня идея: поехали на плантации марихуаны!
- Или встретим рассвет на мысе? Или слетаем на карнавал в Рио?
- Да ну, были там уже…
- А хотите, съездим на День Мертвых?

Я улыбаюсь, отставляю бокал и шепчу на ухо Каролине (или это какая-то другая шатенка?): «Пойдем; я бы не отказался от легкого массажа». Девушка профессионально улыбается, я улавливаю флюиды недовольства; она мечтала о яхте и гонках, а ей придется отрабатывать свои пластические операции и дорогую одежду.

Массаж я и в самом деле получил по высшему разряду. Девушка любовалась моими волосами, профессионально и слаженно ее руки гуляли по моему телу, а когда я достаточно расслабился, чтобы повеселиться с ней, то она даже хихикала и смеялась. За такие деньги она будет улыбаться и смеяться, и говорить мне все, что я пожелаю. Такие красавицы не проститутки в обычном понимании; они дорогие куртизанки, они могут сыграть гениальнее любой актрисы, сама их жизнь - вечный неприкрытый театр реализма. Секс с этой богиней был умопомрачительный; давно я так не выматывался.

А затем я лежал в джакузи, потягивал кровь из бокала и думал: ведь любую из них я могу купить. Положу на тарелочку кредитку (чековую книжку, пачку банкнот), и любая из них будет любить меня, любить честно, отдаваясь мне до последней капли, открываясь до последнего уголка своей бесхитростной душонки. Мне не потребуется убеждать, искать компромиссов, кричать, я смогу навсегда отказаться от убийств и войны. Такой мир мне по вкусу. Что же держит меня?

31 марта.
…В общем-то, меланхолично-флегматичное настроение сохранялось довольно долго. Отпуск был очень своевременен, но никто не понял истинных его причин. Все считали, что «будущий отец» или «опекун» нуждается в отдыхе. Они, конечно, правы, но не во всем.

Я скучаю немножко по тем временам, когда было много врагов. Когда нужно было доставать пистолет каждый пятнадцать минут, когда адреналин вокруг был и моим адреналином. Когда я был не просто нежитью с платиновой кредиткой, а протестантским рыцарем на службе ее величества, когда Интернет был моим единственным собеседником, а Злючка - моей настоящей Хозяйкой. Но недавно я еще раз внимательно изучил мир вокруг и понял с ужасающей простотой, что Интегра была права. Я морально устарел. Феерия силы закончилась. Наступил новый век, и никто не мог сказать, нужен ли я человечеству в нем. Наверное, это просто возрастной кризис.

Что со мной будет дальше? Теперь, когда мирный договор между людьми разумными кровопьющими и людьми разумными подписан? Я полгода бежал от реальности, пытаясь отдалить принятие решения. Я не стремлюсь приспосабливаться под мир людей, но и стоять в ночных супермаркетах в очередях для вампиров тоже не желаю. Достойный соперник, которого я так искал, оказался моим собственным зеркальным отражением; женщина на роль Прекрасной Дамы нашлась в двух вариантах, ни один из которых не радует мою душу или что там у меня вместо нее.

Внезапное чувство собственного излишества посещает людей перед выходом на пенсию. Похоже, что скоро я окажусь агентом, которого отправили в отставку. Я могу работать с бюрократической возней, но там все прекрасно работает без меня. Клыкастые клерки (то есть, менеджеры, теперь это так называется) сутки напролет принимают звонки и рассылают сообщения. Вампиры создадут профсоюзы, свои телеканалы, конкурсы красоты, парикмахерские, автомойки и свои телефонные компании. В обмен на новые технологии и работу на поиске наркотиков в аэропортах они будут получать донорскую кровь. Через двадцать-тридцать лет они выйдут «в люди» и постепенно вся вражда между хищниками и их добычей уйдет в прошлое, а нас сохранит, как укоризненно-сладкое ностальгическое воспоминание. Как… как монархию в Великобритании! Эта система любезно пригласила меня, но я предпочту остаться вольным консультантом.

…Мои мысли зашли в краткий тупик, когда одна пышнотелая вампиресса бросилась мне на шею, немного покачнувшись из-за смещенного большим животом центра тяжести. Я-то могу уйти в любой момент, все так и есть; а вот что будет с ней?

3 апреля.
…Впрочем, я рано беспокоился. Поскольку «латентный» период этой долгой, долгой, долгой беременности миновал, и меня обрадовали тем, что в любой момент моя подопечная может родить, не предупредив никого, самое время оказалось - угадайте, что? - конечно, отправляться за покупками! Как приятно, не правда ли? А главное, неожиданно.

Три коляски: открытая, закрытая, и закрытая, но другая. Пока она их выбирала, я чуть не свихнулся. Только в клеточку, но не в такую, а чуть крупнее этой, но поменьше той. И без кружев здесь, но с ленточкой тут. А потом переноску и сумку-кенгуру. От одних названий я бы упокоился. А потом колыбельку, ути-пути какая хорошенькая! Ой, а это что? Нагреватель для бутылочек? Ой какая прееелесть…

Самки! Их тут тысячи!! И все беременные или с детьми! Господи, за что? Ну почему люди размножаются все время? Неужели в мире нет науки, искусства, телевизора, на крайний случай! Почему им всем так хочется оставить потомство? А еще менее понятно - выродив какое-нибудь существо с чудовищными привычками, слюнявое и беспомощное, они рожают второго! И третьего! И даже больше!

Полицейская превратилась в монстра. Обеими руками держится за свое по часам растущее пузо, как будто его кто-то украдет. Постоянно затравленно озирается по сторонам. Паранойя обострилась до предела. Отвлечь может только бездумная трата денег. Особенно логично покупать развивающий набор для детей от пяти лет, когда ребенок пока только в проекте на стадии эмбриона.
- Это уже плод называется, Хозяин, - вступает она в немедленную дискуссию, и награждает меня массой неаппетитных подробностей внутриутробного развития. Увольте!

Познакомьте меня с этим лихим парнем, когда он сможет без акцента называть меня по имени. Когда с ним можно будет сыграть в шахматы, например, или поинтересоваться его мнением по поводу войны Алой и Белой Розы. Когда он заведет себе девчонку, и будет приходить ко мне за презервативами. Мальчик, я научу тебя жить! Ты, главное, расти побыстрее; снаружи слишком много женщин; мне одиноко, знаешь ли.

8 апреля.
…Когда на моем столе оказалась папка с надписью «Секретность первой степени; Архив», я решил было, что это чья-то глупая шутка.

Потом открыл, увидел первую страницу, свое имя и свою фотографию почти столетней давности. Закрыл, задумался. Надолго задумался
Злючка, Злючка… как-то раз ты сравнила меня с «пылесосом, к которому не нужна инструкция». Ее Величество однажды высказалась еще более точно: «корона никогда не выходит из моды». Это она имела в виду меня; такой комплимент. А что я прочту, открыв эту папку? В конце концов, это такая старина, такое далекое прошлое. Мое будущее имеет смутные очертания, но оно у меня есть; а в прошлом много было того, что приятнее всего будет забыть навсегда

Папка горела плохо, но горела. Интегра стояла за моей спиной и делала вид, что только что зашла; а я сделал вид, что ее не учуял. Так мы и стояли, как двое супругов в агонии послеразводной ненависти. Она знала, что я не прочитал папку; я знал, что знает она. И еще я знал, что и в сотый раз, будь такая у меня возможность, я бы не прочитал ее.
- Значит, ты не останешься в Хеллсинге?
- Значит, не останусь, - ответил я, не оборачиваясь, - ты не думала расформировать организацию?

Лет пять назад она швырнула бы в меня пепельницей, затопала ногами и получила бы гипертонический криз. Для нее это было святое отцовское завещание, семейное дело, упоение гордыни,… а сейчас всего лишь пройденный нами вдвоем этап пути.
- Не знаю. Организация должна была существовать для уничтожения нечисти, а сейчас это уже потеряло актуальность. Мне некуда отправить людей.
- Отправь в Инквизицию. Будут работать охранниками, полицейскими, да кем угодно. Они будут благодарны.
Этот обоюдно оглохший диалог оборвался, не начавшись.

Залез в Интернет и обнаружил письмо на адрес Хеллсинга. Очередная обложка про деятелей культуры. Нашел фотографии Злючки и Максвелла. Зубы сами собой заскрежетали. Разыгралось больное воображение. Явно я пересмотрел всякого сопливого кино: горы трупов, я убиваю католика, рычу «Так не доставайся же ты никому!», душу Интегру и стреляюсь сам, гордо падаю в лужу крови и расползаюсь тысячей угасающих глаз. Виват Шекспир!

…нет, конечно. Да что вы. Никогда не смогу ее и пальцем тронуть. Пусть бы она даже отдалась самому Тони Блэру, Папе Римскому или предводителю племени Мгонго Бамба. Я ведь люблю ее, понимаете? Люблю.

15 апреля.
Эпоха «Манчестер Юнайтед». Лига Чемпионов, пиво, сигара в зубах и мат сквозь крики болельщиков. Так было всегда на протяжении последних лет тринадцати… и так всегда будет. Хочу тоже так! Хочу валяться с ней на диване и путать ей волосы горячим дыханием; хочу щелкать каналы телевидения и обсуждать войну в Ираке; хочу пить пиво из горла и гулять по набережной!

Но все психотерапевты могут только сказать «Лет через сто пройдет», а с них, людей, какой спрос: не пройдет, так и претензии высказать некому будет. Разве что потомкам.

Зашел на сайт психологической помощи вампирскому населению.
- Марина К., Лондон: мне вчера в метро оторвало руку. Я сделала накануне забойный маникюр. Когда рука отрастет, она будет с маникюром или без?
- Джордж Т.Джейсон: можно ли привлечь к административной ответственности соседей снизу, они люди, очень сильно шумят аж за полдень?!
- Аноним: я хочу сесть на диету, но не знаю, сколько калорий в пинте крови.
- Лузер Номер Один: а правда, что грудь вырастет такого размера, какую группу крови ты пьешь?
- Том: если я полукровка, полагаются ли мне льготные доплаты за работу в дневное время суток? И как оформить рецепт на бесплатные очки для солнца?
- Линда Харрисон: хочу сказать, что все эти выплаты - полное дерьмо. Мне выдали порченый жетон, и кровь в хранилище не из экологически чистых источников. Там полно канцерогенов! Когда уже у нас будет органическая пища, а не эта химия?
- Валентин Р.: у меня нет визы, паспорта и вида на жительство. Очень кушать хочется. Помогите. Работаю на реставрации памятника Чосеру.

Еще пара десятков школьниц с вопросами типа: «Вампир ли Вилле Вало?» и «Я влюбилась в учителя, а он говорит, что вампиры - это сказки, мое сердце разбито!». Ну и на закуску, видимо, что-то вроде этого:
- Ал. Кард: меня начальница морально притесняет, а моя подчиненная беременна, и все думают, что от меня. Еще мне пора на пенсию, надо мной проводили какие-то опыты, и из-за них у меня окончательный сбой психики. Что мне делать?

Залез на крышу. Взял полторашку первой положительной. Позвал к себе Пышку. Полицейская неуклюже, но бодро вскарабкалась. А дальше мы пили кровь, перекидывались бессмысленными фразами, и все было, как раньше. Она спустилась в наш роскошный номер где-то в три часа ночи, залезла в ванную, попросив помочь ей вылезти, если застрянет, а я любовался красивым звездным небом (хотя звезды были видны очень слабо). Пели первые соловьи. Благоухали распускающиеся почки. В свои законные владения вступала пряная, буйная, самоуверенная весна.

Я плюнул с высоты шестого этажа вниз. Полюбовался на пятно кровавой слюны на тротуаре. Послушал пьяную ругань постояльца и его жены на пятом этаже. На четвертом спали трое наших охранников, я махнул рукой четвертому, который нес вахту, но при этом спал с открытыми глазами. На третьем, уютно свернувшись в кровати, сопела полицейская - я убедился, что она надела теплые носки и накрылась теплым одеялом. В соседней комнате, похоже, точно так же сопела Злючка.

Но я все равно зашел к ней.

16 апреля. С трех до шести утра.

Она поднялась на коленях, как актриса с обложки журнала, стянула футболку, высоко поднимая острые локти, отбросила эту футболку легким движением тонкой длинной руки. В синих глазах был вопрос и приглашение. Вот если бы она сняла очки, то выглядела бы еще более обнаженной.

Я присел к ней на кровать, устало уткнулся в ее острое плечо, вдохнув ее знакомый запах, совершенно не изменившийся за многие годы. Как люблю я эту Злючку, эту Интегру ночную, когда лицо ее молодеет, делается детским и растерянным, свободным и настоящим. Я протянул руку и распустил ее волосы, стянутые в простой школьный хвост.

А потом была нежность. Помню только то, что все было медленно, очень медленно, и никакого пошлого цинизма, никаких псевдо-порнографических ее всхлипов, были рассыпавшиеся по подушке серебряные волосы, были полуприкрытые синие глаза, тихий вздох. Были холодные льняные простыни, почему-то атласные подушки и ее хрупкое тело в моих объятиях. Было общее на двоих дыхание, то обжигающее, то ледяное, до высохших искусанных губ и боли в горле. Она заснула на моей груди. А я не спал очень, очень долго. Я не привык спать по ночам, но дело было не в этом. Прижимая эту женщину к себе, я пытался думать, мысли выплясывали зажигательные пляски в отсутствие музыки, а руки гладили ее волосы, ее плечи, ее грудь.
Мы могли бы быть вместе, Интегра. Я упрямый старый вампир, я злой хищник и эгоист, но я люблю тебя. Как и всякое разумное существо - человек или не совсем человек - я все еще считаю любовь оправданием. Это и привязанность, и просто иррациональная тяга - я видел всякое на своем веку. Но тебя я буду любить даже старой, седой, противной длинноносой старушкой, обклеенной никотиновыми пластырями и растерявшей все свои желтые зубы. Да, мы могли бы быть вместе. Вот сейчас, прямо сейчас я мог бы составить план, чтобы ты перестала быть человеком, как-нибудь, я бы придумал что-нибудь, и мы были бы вместе в моей смерти, вечной и не такой уже и одинокой.
Но, как я уже говорил, я люблю тебя.

20 апреля.
Люблю, люблю, люблю,… если повторять эти слова, как молитву, кто-то на небесах снизойдет до меня и облегчит мою боль?

Пора уже участвовать в ток-шоу. Я сам себе становлюсь смешон и противен.

25 апреля.
Трактат о женщинах: у женщины есть все косвенные признаки разумного существа, но не обманывайтесь! Сначала она кажется вам безобидной. Это только до тех пор, пока она не начнет из неопасной девочки превращаться в девушку. Далее вы будете наблюдать ее предпубертатный психоз, пубертатный психоз, затем он постепенно перетечет в ежемесячный психоз. Одну неделю в месяц это будут критические дни. Причем критическими они будут скорее для вас.

Но засада в том, что есть еще дней десять докритического психоза и пост-критического психоза. Все остальное время женщина будет находиться в состоянии неуравновешенной депрессии, из которой можно ее выводить путем заверений в любви, дарения подарков, кормления шоколадом и икрой, и миллионов комплиментов.

Если однажды ваш экземпляр женщины не настигнет ежемесячный психоз, не радуйтесь преждевременно! Теперь вас ждет увлекательный предродовой припадок, длящийся приблизительно три четверти года. Припадок кажется вам затянутым? Ничего подобного! Его можно избежать. Вот рецепт: ежесекундно ублажайте ее; любите ее; дарите ей все ваше время плюс подарки; поддерживайте ее; помогайте ей. Закончится этот кошмар кровавым шоу под названием «рождение ребенка». Длится это шоу в среднем около суток, а затем приблизительно лет на восемнадцать вас ждет удвоенный нервный срыв: помимо возобновившегося ежемесячного психоза ваша женщина будет теперь психовать из-за своего отпрыска (или отпрысков).
А к тому моменту, когда отпрыск, наконец, будет признан самостоятельным и разумным существом (хотя некоторые не будут ими признаны до самой своей или мамочкиной смерти), ваша женщина вступит в период прекращения ежемесячного психоза. По этому поводу она вновь впадет в депрессию и не выйдет из нее никогда, сколько ни говори ей комплиментов и ни корми шоколадом. А всех проблем мог избежать Адам, заделавшись онанистом…

Знаете, что? Да я в монастырь сбегу!

30 апреля.
…Я знал, что это подстава. Ну кому, как не Злючке, могла прийти в голову идея именно сегодня переться со своими вампирами на выставку «Достижения оружейного мастерства»?!
Полицейская в восторге подбрасывала на своем брюхе какую-то базуку, мерялась с гранатометами, фотографировалась на каких-то жутких танках, Злючка милостиво улыбалась двум репортерам, как вдруг раздалось короткое удивленное «Ой!», такое недоуменное, такое потустороннее.
- ОЙ! - повторила полицейская, обхватывая свое пузо руками, с таким выражением лица, как будто она только сейчас это самое пузо заметила, - ой!
У меня противно заныло где-то между кишечником и почками. Противный такой холодок заиграл в районе глотки. Уж очень подозрительно звучало это «ой!». Полицейская тем временем аккуратно сползла с танка, Злючка побледнела до корней волос.
- Что такое, Виктория? - голос у нее тоже был нервный и неестественный.
- Ой, леди Интегра, кажется… ой, ой! Кажется, началось! - удивленно и как будто радостно произнесла Пышка. Интегра побледнела еще сильнее, просто-таки до синевы. Я схватился рукой за что-то, что стояло поблизости. Это оказался ни в чем не повинный менеджер.
- Я могу вам чем-нибудь помочь? - поинтересовался он вежливо. Леди Хеллсинг тем временем впала в продвинутую кому и признаков сознания не подавала.
- Да, - конечно, друг мой, ты ведь мужчина, возьми ответственность на себя, если не хочешь, чтобы Виктория родила тут под танком, как партизанка! - вызовите машину Скорой Помощи, тут даме нужно срочно в больницу.
Менеджер вступил в наш дружный бледный коллектив.
- Сэр, боюсь, это невозможно, тут на три мили вокруг ни единого свободного дюйма нет, - неуверенно промямлил он, - машина не сможет проехать! Я, конечно, могу вызвать эвакуатор…
- Не надо! - даже при мысли об ожидании мне стало дурно, - мы сами.
Я вампир, а не акушер, не шофер, не нянька! Я был хорошим киллером, настоящим бойцом! В кого вы превратили меня, женщины?
- Тебе больно? Терпеть можешь? - это очнулась Злючка и допытывалась подробностей. Видимо, от страха она очень замерзла, потому что она ушла по уши в свою соболью пелерину.
- Ой… могу, только схватки уже частые, - вдохновенно успокаивала ее полицейская, - а далеко до госпиталя?
- До какого?! - теперь к коме был близок я. Интегра еще мыслила рационально, и тут же дозвонилась Брюсу, своему агенту по транспортным передвижениям. Согнав меня с водительского места и задрав вечернее платье до талии, она уверенно уселась за баранку. Я был сослан назад, к нашей страдалице.

…Это были самые долгие в моей жизни сорок пять минут. Тьфу ты, пусть даже в не-жизни, какая разница? Мы ехали по карте, Злючка постоянно норовила проскочить нужный светофор, поворот, разворот. Я нервно дергался на каждое следующее «ой!», делавшиеся постепенно глуховатыми «ой-ой-ой!». Где-то за пять светофоров до больницы Виктория вцепилась в мою руку и жалобно взвыла.
- Больно-то как! - возмутилась она сквозь слезы, - неужели быстрее нельзя?
- Я, мать твою, не могу быстрее! - ответила Злючка, невнятно из-за сигары во рту, - чего ты хочешь от этой колымаги, не ровен час бензин кончится?! Алукард, ну ты что молчишь?
- А что я могу сделать, Интегра? - ответно разошелся я, - загрызть ее, выпустить ей кишки?
В глазах полицейской мелькнула надежда.
- А ведь оно потом срастется… - протянула она с сомнением. Поняв, что сейчас мы будет экспериментировать на заднем сиденье роллс-ройса с импровизированным кесаревым сечением, Злючка коротко, но предельно ясно выразилась на этот счет, заряжая левой рукой револьвер, преспокойно пылившийся в бардачке.
До больницы оставалось полтора светофора, море машин и один знак объезда.
- Пристрелю на хрен!!- взвилась леди Хеллсинг и принялась истошно сигналить. Полицейские просто рванулись на нее, как коршун на добычу. Я не вмешивался. Сейчас даже Наполеон отступил бы со всей своей армией, если бы против него вышла одна Злючка.

…Ручаюсь, никогда прежде в королевский госпиталь не доставляли такой странной компании. Никогда прежде роженица в шикарном голубом шелковом платье не голосила: «Пожалейте, Хозяин, неужели так трудно меня вскрыть?». И уж точно вряд ли эту безумную сопровождал роллс-ройс с номерами королевской резиденции, и парочка в вечерних костюмах, не проходящая ни в одну дверь без того, чтобы не стукнуться лбами о притолоку.
…Три часа ожидания. Интегра курила, я шагал вдоль пахнущего кровью отделения, но аппетита не было вовсе. Ну что так долго можно делать, в самом деле? За это время весь Китай мог бы обновить население. Да что там Китай! Я бы понадкусывал половину планеты! Четыре часа. Мрачное курение Интегры, застывшей немым изваянием в окне, и мое размеренное шатание по коридору. Пять часов. Злючка курит, я шагаю. Через пять часов тридцать одну минуту и сорок восемь секунд я услышал скрип старинной двери и почему-то восторженный возглас акушерки:
- Кто за мисс Церас?
Мы оба оказались перед полной опрятной женщиной одновременно. Вся мировая скорбь аристократии была написана на наших лицах.
- Мальчик, почти десять фунтов! - с профессиональной гордостью сообщила акушерка, - минут через пять можно будет посмотреть!
И захлопнула дверь.

…Было очень светло, хотя время близилось к полуночи. У полицейской были красные-красные глаза и выступили клыки. Ее кровь медленно остывала, сердце начинало биться правильно, как у обычного вампира. Но у того маленького сморщенного червячка на ее руках сердце билось все еще быстро, и кровь пульсировала по его телу с невероятной скоростью.
Это писклявое крохотное создание, которое почему-то обозвали «крупным парнишкой», завернули в какую-то ткань, на какой-то отросток его тела нацепили полосочку с магнитиком, точь-в-точь как в магазине с электрозащитой товаров. Кажется, создание немножко притихло. Виктория находилась в трансе, не иначе; она держала этого звереныша на руках и не реагировала на окружающую обстановку. Но она была прекрасна, господь мой кровавый, как же она была прекрасна!
- Хозяин, подержите! - протянула она мне этот сверточек, словно награждая меня самым ценным подарком. Я автоматически взял это в руки. И застыл.
Я раньше видел этих странных новорожденных детенышей; но так давно я видел их, и обычно в другой обстановке… где-то в глубине свертка что-то тихо сопело, как ежик или маленький вентилятор. Это маленькое создание было розовеньким, у него были

 Отправлено: 01.11.07 13:11. Заголовок: есть "все в поря..

есть "все в порядке в Хельсинках?" - надо "все в порядке в Хельсинки?" Название города не склоняется в данном случае.
Больше вроде бы ничего не попадалось.

И да, респект :)
Виктория с шоколадным коктейлем - это дааа :)

 Отправлено: 01.11.07 13:51. Заголовок: Gaja пишет: от чело..

Gaja пишет:

цитата:

от человечества даже инопланетяне, и те возьмут самое худшее.

Умопомрачительно )))))

Респект, Гайя, спасибо огромное за приятное чтение :)

 Отправлено: 01.11.07 20:55. Заголовок: Я плкаю. На другие э..

Я плкаю. На другие эмоции меня не хватает.
Аригато.

 Отправлено: 08.11.07 14:41. Заголовок: Великолепно. Професс..

Великолепно. Профессионально. Очень красиво.
Увы, я не поклонник пейринга А/И и А/В. Но эту... ммм... повесть (я не знаю, как можно это назвать, фанфик - звучит слишком просто, для романа коротковато) я прочитала на одном дыхании. Это потрясающая AU. И читается легко и приятно.
В самом начале, ещё в "Если бы", меня не оставляло ощущение, что я читаю новый вариант набоковской "Лолиты", с той только разницей, что в роли Гумберта здесь - шестисотлетний вампир, а Лолиты две. Стиль весьма напомнил мне роман Набокова. Но это ни в коем случае не делает эту вещь хуже.
Браво. У меня больше нет слов.

 Отправлено: 10.11.07 21:06. Заголовок: Тут без вариантов в ..

 Отправлено: 12.11.07 00:12. Заголовок: В основную..

 Отправлено: 12.11.07 11:07. Заголовок: В основной раздел. ..

В основной раздел.
Спасибо, было очень легко и приятно читать.