† Форум сайта "Hellsing Universe" †

Глава 5. Пир.

- Господин Слизнорт! – профессор с недоуменным лицом обернулся на оклик. – Какая неожиданная встреча!
- О! Господин… - слова приветствия заглушил свист подходящего «Хогвартс-экспресса». – Не ждал, не ждал… - необычно импозантно смотрящийся, чистый, с аккуратно уложенными волосами и бородой владелец «Кабаньей головы» вежливо улыбнулся. – Что побуждает Вас покинуть Хогсмид?
- Дела, господин Слизнорт, дела… - кабатчик покрутил в воздухе ручкой. – И вообще – много сторонних людей в наших краях теперь, - Слизнорт затряс моржовыми усами и вислыми щеками. – Не к добру это. Вот и Вы… - кабатчик вопросительно посмотрел на профессора.
- Принял экзамены и – вон отсюда, - согласно завздыхал Слизнорт. – Я ехал сюда за покоем.
- В Лондоне теперь тоже мало покоя, господин профессор.
С шумом и лязгом «Хогвартс – экспресс» затормозил возле почтенных господ. Слизнорт несколько секунд смотрел на собеседника совершенно не вяжущимся с его обликом жёстким оценивающим взглядом. В конце концов он, весело усмехнувшись, сказал:
- Я не собираюсь задерживаться в Лондоне. Я уже разыскал подходящее местечко… А Вы, господин… - и вновь имя кабатчика было заглушено свистом выпускаемых поездом паров.
- Предпочту Лондон. Все дела совершаются именно там, - обтекаемо выразился хозяин «Кабаньей головы». – К тому же это по-настоящему безопасное место. Если хорошо спрятаться – только война достанет.
- Безопасное? – Слизнорт пожал плечами и передал свой багаж подобострастному усатому проводнику.
Через полчаса «Хогвартс – экспресс» увозил своих пассажиров всё дальше от стремительно тающих в снежной круговерти игл башен замка Хогвартс.

***
Исчезновение владельца «Кабаньей головы» не прошло мимо внимания определённых кругов в Хогсмиде. Подобно илу в стоялой воде заволновался немногочисленный бомонд деревенского – и не только - дна. Некая смутно знакомая низкая и толстая фигура мелькала среди окрестных лачуг. Разнообразные личности по временам заходили в опустевший бар, зыркали настороженным оком по грязным углам и, не удостоив постоялиц ни единым словом, выходили.
До визита вежливости и непродолжительной светской беседы снизошёл только один человек. Это был не без изящества одетый джентльмен с мягкой улыбкой и добрыми глазами убийцы. Разговор, напоминавший поначалу допрос, а в конце – дипломатические переговоры, прошёл ко всеобщему взаимному удовлетворению. Утаивать обстоятельства «пренеприятнейшего исчезновения» сотрудницы Тринадцатого отдела не собирались, будь даже они им известны.
С глубоким сочувствием выслушав стенания Юмико по поводу отсутствия горячей воды и централизованного отопления и вдоволь налюбовавшись пустыми стёклами очков её молчаливой напарницы, господин откланялся и был таков.
Тем же вечером – в канун Сочельника – весь серьёзный преступный мир Хогсмида организованно эвакуировался – к немалому удивлению всех добропорядочных жителей деревни.
А в Сочельник в Хогсмид явились Пожиратели Смерти.
Авангард сил Тёмного Лорда ступил в пределы Хогсмида около полудня в количестве пяти человек. Действуя по заранее составленному плану, они сразу разошлись. Двое Пожирателей – высокий, болезненно худощавый старик и желторотый юнец, спесивой гримасе на лице которого позавидовал бы и Драко Малфой, прикрываясь от хлещущей в лицо колючей снежной пороши, спешно двинулись в район трущоб.
Несмотря на скверную погоду, улицы деревни не были пусты. Всего одну ночь осталось им шататься по белому свету и потешаться. Завтра же, с первыми колоколами, побегут они без оглядки в свою берлогу, дабы отлежаться перед новыми проказами в каникулярное время. И на двоих нелюдимых приезжих внимания обращали мало. Спешно, безо всякого достоинства, переступая ногами и поминутно оскальзываясь на не растопленном разгильдяем-уборщиком льду, необычная пара добралась до кабака.
- Каков план? – лихорадочно поблёскивая обычно ледяными глазами, спросил юнец. И прежде, чем старший по возрасту и, судя по всему, званию высказал своё окончательное, не подлежащее обсуждению мнение, продемонстрировал творческий подход и инициативу. – Вышибаем дверь и с криком врываемся!
Старший закатил поблекшие от годов и какие-то выпученные глаза и сообщил молодому поколению:
- Мы не на Диком Западе, сосунок, - парень скривил тонкие бескровные губы. – Мы пришли к серьёзным людям за окончательным ответом на поставленный нами вопрос.
- Тем более! – воскликнул «сосунок», решив, по всей видимости, продемонстрировать настойчивость и латентные лидерские качества. – Мы с самого начала должны позиционировать себя как мощную независимую силу…
Старший взмахнул неожиданно возникшей в его руке палочкой. Судя по установившейся вслед за тем тишине, старик воспользовался Silencio.
Юнец возмущённо замотал головой, а старик блаженно улыбнулся звуку ничем не нарушаемого свиста ветра и древесного поскрипывания незакрытого в какой-то необитаемой халупе окошка. Позволив себе несколько секунд наслаждения относительным – поскольку вьюноша с утерей гласа успокаиваться не собирался – покоем он взял своего чрезмерно энергичного напарника за отвороты добротного шерстяного пальто, встряхнул и сказал:
- Ты, ничтожество! Не знаешь даже finite (incantatem)! – юнец опять замотал головой. – Недоучившийся бездельник! – он с силой отшвырнул своего спутника в рыжую снежную слякоть дороги. – Здесь с нами будут говорить серьёзные, знающие себе и нам цену люди. Позиционироваться иди к мадам Пэддифут, а здесь, коли тебя мне навязали, ты будешь сидеть, молчать и, иногда, для важности, надувать щёки. Ясно?
Юнец зло сверкнул глазами, но щёки надул. Старик небрежно взмахнул палочкой. Невидимая сила оторвала молодого от земли и подбросила в воздух. Во все стороны, не доставая, впрочем, до стоявшего на безопасном удалении старого мага, от него полетела грязь. И вот – юное дарование стоит, сияя чистотой и свежестью морозного утра. Что показательно – стоит молчаливо, как не смог бы не отметить случайный прохожий, случись он в этом заброшенном месте.
Удовлетворённо кивнув каким-то своим мыслям, старик деликатно постучался и открыл двери «Кабаньей головы».

***
Тяжело растапливать камин, где разводят огонь маги. Никаких спичек рядом с выложенным древним грязным камнем кострищем. Никаких щипцов или, даже, банальной кочерги. Дрова отсутствуют вовсе. Но что не сделает добрая искариотка к вящей славе своей организации? Совместными усилиями девушки справились с этой нетривиальной задачей. Спички с лёгкостью заменили зажигалкой, заместо кочерги отлично сгодился, удачно подвернувшийся и невесть какими путями попавший в Тень, лом, а за дрова отлично сошла гнилая мебель из пустующих «нумеров». Пламя весело трещало, жадно пожирая дубовые «поленья», - мебель в сём небогоугодном заведении делали на совесть в своё время, сладко тянуло табаком и запахом перловой похлёбки из походного котелка Юмико.
Явление в заведение очередных гостей нимало не тронуло девушек. Они едва покосились на две фигуры, застывшие в светлом проёме входа, и вернулись к созерцательному времяпрепровождению.
Старик и сопровождавший его юноша уверенной походкой вышли на середину комнаты, внимательно осмотрели пустые столы, полки из-под спиртного за начавшей покрываться пылью барной стойкой и лишь тогда соблаговолили обратить внимание на единственных, кто здесь случился. От такового лицезрения молодой человек икнул:
- Магглы?!
За что немедленно получил мощный удар острым локтем под дых, который почти не заметили окружающие.
- Осмелюсь поинтересоваться у очаровательных дам местонахождением хозяина данного заведения? Мы от Тома.
Девушки переглянулись.
- Мистер… кх-х… - юнец вовремя прикусил язык и не назвал своего напарника по имени, - но ведь это маг… - он вновь получил удар под дых. Старик продолжал вопросительно смотреть на барышень.
Юмико икнула, а Хайнкель непринуждённо поинтересовалась:
- И чего желает тёмный лорд от мистера… - последние слова немки были заглушены некстати затрещавшей в очаге ножкой стола.
Старик в притворном восхищении всплеснул руками:
- Юные леди чрезвычайно проницательны! Надеюсь, таковы не все жители деревни, - мило улыбнулся он. Когда он опустил руки в них уже была зажата волшебная палочка, а лицо было весьма серьёзным. – Тому – просто Тому – было бы интересно услышать ответ на его вопрос, заданный досточтимому владельцу «Кабаньей головы». Причём немедленно.
Юмико вновь икнула.
- О-о-о, - немка выпрямилась. Только теперь Пожиратели увидели священническое одеяние. – Ищем поддержки преступного мира? – Старый маг напрягся, а его спутник начал дрожащими руками поднимать свою палочку. – Желаем реванша за прошлое поражение? – Вольф склонила голову набок и сделала лёгкий шаг в сторону гостей. – Лелеем планы мирового господства?
- Магглы! – наконец выдохнул юнец, подняв палочку и явно стараясь припомнить из магического арсенала что-нибудь подходящее к данному случаю. Это у него, явно, получалось не очень хорошо.
Юмико икнула опять.
- Предаёмся инфантильным мечтам о тысячах рабов? Вроде и не людей, коли не магов? - немка вскинула пистолет. – Чего Реддлу надо?
- Avada kedavra! – наконец собрался с мыслями желторотик.
Юмико икнула ещё разок.
Солнечным бликом на воде заиграл в полутьме комнаты наперсный крест Вольф.
- Болван, - словно мокрую тряпку, брезгливо кинул слова старый колдун. – Это же Ватикан, - опять его блеклые глаза смотрели на Хайнкель. – Где хозяин? - спросил он, поигрывая мерцающей холодным огнём палочкой – вокруг мага один за другим вырастали магические барьеры.
Юнец переводил ошалелый взгляд со старшего на застывшую монахиню, будто сверлящих друг-друга взором:
- Что это? Они же всего-навсего магглы…
- Ха! – немка хохотнула. – Тот кошак определённо прав – вы законченные расисты. Вознеслись на свой Олимп и наставляете оттуда заблудших и погрязших в грязи недочеловечков.
- Мы не собираемся наставлять свиней, - всю учтивость старика будто ветром сдуло. Презрительная усмешка кривила его рот. – Мы будем их в хлеву держать, - он сделал паузу. – Где. Хозяин? - двумя камнями уронил он слова.
- Ах, да, - пистолет не дрожа смотрел в сердце старику. – Вы же не Орден. Но мне без разницы. Мы сами разберёмся. Без Übermensch, - ядовито закончила она и немедленно раздельно спросила. – Что. Надо. Реддлу?
Вместо ответа колдун шевельнул палочкой. Затрещали стены, потолочные балки и на монахинь устремился вал из обломков дерева и битого камня, табуреток, столов. Рухнула стена с входной дверью.
Прежде чем строительный мусор сбил её, Хайнкель выстрелила. Старик мгновение смотрел на неё полными изумления выцветшими глазами, затем осел на пол. Вместе с ним, не долетев до цели, наземь с грохотом посыпался весь поднятый им со своего места мусор. Только один дубовый стол по инерции сбил с ног монахинь и встал на ножки, прикрыв их сверху. Что и спасло девушек, когда рухнул, не выдержавший магии старого Пожирателя, второй этаж.

***
Куда сквибу бедному податься?
Из года в год задавал себе этот, ставший почти сакраментальным, вопрос, перекантовывающийся по разным по местоположению, но таким схожим по сути, углам кучер.
Сквиб в мире магов лишь немногим больше, чем ничто. Ему не будет работы, кроме самой грязной и низкооплачиваемой. К нему не будет никаких чувств, кроме брезгливого сочувствия, какое бывает к безнадёжному и заразному больному. Ему не будет развлечений магов. Ни карт в блестящем аристократическом кругу, ни вина, кроме сивушного пойла в «Кабаньей голове» да дешёвого эля в «Трёх метлах» по очень большим праздникам, ни, разумеется, женщин – за вычетом самых дешёвых проституток из закрытых для большинства учеников Хогвартса помещений заведения мадам Пэддифут.
Какие-то сквибы смирялись и покорно тянули муторную лямку службы – даже женились на себе подобных в надежде вытянуть хотя бы детей. Какие-то и вовсе уходили в мир магглов на поиски лучшей доли. А какие-то опускались на самое дно, где и пропадали в чёрных водоворотах судьбы.
Но кучер был не таков.
Не собирался он ни опускаться, ни смиряться, ни, тем более, уходить. Он собирался иметь всё то же, что имеют прочие маги.
И не мог.
И это его бесило.
Монахиня-азиатка сразила его с первого взгляда. Он следил за ней. Крутился, едва выпадала свободная минутка в тупой обессиливающей работе, возле «Кабаньей головы», истекая слюнями и вызывая насмешливые улыбки бармена на вопросы и просьбы посодействовать в…
После того, как хозяин «Кабаньей головы» бежал, сквиб начал сидеть на своём посту в старой, прогнившей всеми брошенной хибаре через дорогу от кабака почти неотлучно. Он видел, как два очень опасных типа – явные Пожирателей смерти, уж это не могло утаиться от намётанного глаза лакея – зашли внутрь заведения. Он слышал глухой рокот заклятий – в отличие от магглов он не был вовсе нечувствителен к магии – слышал хлёсткие звуки выстрелов. Видел он и обрушение второго этажа, и катящуюся по грязи дороги кабанью голову с вывески, и в панике бегущего к главной улице юнца.
А потом он прекратил слушать и смотреть и начал действовать.
Кучер подбежал к развалинам. Пыхтя и постанывая, отбросил несколько массивных брусьев, злорадно плюнул в уцелевшую часть лица смятого наподобие тряпки старого мага, и – о чудо – увидел целых и невредимых, пускай и обморочных, девушек, находившихся под массивным дубовым столом.
Объект его страсти лежал за блондинкой. Он за ноги вытащил светловолосую, профилактически дал ей по голове, когда она тяжело замычала, повертел в руках чёрную коробочку, вывалившуюся из её кармана. Испуганно отбросил её, когда та, пискнув, замигала разноцветными пятнышками. И, наконец, бережно извлёк из-под завала японку, вместе с прицепившейся к её руке чёрной деревяшкой.
- Юмико… - прошептал он.
Трясущимися руками начал он срывать с неё мантию, недоумённо уставился на цельную власяницу, схватился за ворот, чтобы разорвать…
- Промышляем? – язвительно поинтересовался тонкий девичий голосок.
Лакей поднял голову. Он не увидел её лица, хотя было оно от него менее, чем на расстоянии вытянутой руки, – его непостижимым образом скрывала тень. Он видел только блеск глаз и белозубую улыбку… Нет – оскал.
- Доброе утро, Юмиэ, - прохрипел сбоку голос. Кучер знал, что это блондинка.
Молнией блеснула сталь меча – деревяшка оказалась ножнами. Безумная жажда убийства горела в чёрных глазах. Эта сумасшедшая ничем не напоминала ту кроткую кармелитку, которую до скрежета зубовного возжелал сквиб.
- Ты чудовище, - прохрипел кучер.
- Нет. Чудовище - это ты. Из-за таких как ты и появилась я, - блестящая поверхность разрубила кучера пополам.
Отдав секундную дань чувству прекрасного любованием красного на белом снегу, Юмиэ, не припомнив подходящего к случаю хокку, обернулась к немке.
Та подобрала мигающий лампочками радиомаяк.
- Самолёты будут здесь через час, - сказала она, глянув на экранчик. – Надо отнести его подальше от деревни.
- Не всё ли равно, сколько чудовищ и язычников погибнет? – спросила Юмиэ и восторженно захохотала. – Чем больше – тем лучше, - она прекратила смех и вплотную приблизилась к Хайнкель. – А мы посмотрим на это, - её безумные глаза потонули во тьме стёкол неведомым образом уцелевших очков, девушка игриво показала кончик языка, - вместе.
Вольф небрежным жестом отстранила от своей талии руку сумасшедшей.
- Мы воины, а не убийцы, - она попыталась решительно развернуться на каблуках. Её повело, она не удержалась на ногах и упала в объятия немедленно поспевшей не помощь напарницы. – А мнение епископа не есть мнение всей Церкви, - назидательно закончила она. Улыбнулась склонившейся к самому её лицу японке, обняла её за плечи и, использовав эту немудрёную опору, встала. – Danke, - бросила она через плечо всё ещё сидевшей на корточках и идиотски улыбавшейся подчинённой.
Нетвёрдым шагом подошла она к так удачно вывалившемуся со второго этажа кофру.
И в этот миг зазвонил телефон.

***
Известие о погроме, учинённом столь милостиво принятыми в «Кабаньей голове» магглами и убийстве ими же почтенного мистера, имени которого никто не помнил, да и не знал, откровенно говоря – ну кому интересны сквибы – всколыхнуло весь Хогсмид. Все уже позабыли того задыхавшегося от ужаса юнца, который донёс эту весть до Зонко. Подобно кругам на воде через всю деревню шли волны людей и разговоров. Началась стихийная мобилизация. Мгновенно составилась группа магов – из случайно оказавшихся тут ауроров. Человек двадцать. Да ещё трое по случаю завернувших в деревню просто опытных магов не из состава Корпуса. Да ещё человек тридцать – хороших знакомых первых из числа селян – тоже весьма почтенных господ, весьма сведущих в колдовстве.
Да – был ещё какой-то юнец.
Провожаемые восторженными всхлипами дам, крепкими похлопываниями по плечу мужчин и жаркими поцелуями девушек, мракоборцы двинулись в поход. А в это время восторженная и пылкая молодёжь, скорая на подъём и преисполненная самых героических помыслов, формировала резерв.
Ауроры промаршировали по главной улице и хотели уже свернуть к развалинам «Кабаньей головы», когда навстречу им вышли две девушки.

***
Вольф поморщилась от головной боли, помусолила сигарету и, наконец, глубокомысленно произнесла:
- Кажется – это за нами.
- Отлично! Симабара давно взывает к мщению! – радостно воскликнула японка, поднимая ножны и хватаясь за рукоять меча.
- Какая Симабара? – горестно простонала Хайнкель. – Какое мщение? Веди себя как положено.
Юмиэ приблизилась к командиру:
- А я именно так себя и веду, - жарко шепнула она, дождалась страдальческого стона немки, радостно ухмыльнулась во всю ширину своей пасти и с воплем бросилась на строй магов.
Не успевшие толком рассредоточиться маги вскинули палочки. Шелест заклятий сплёлся в единое целое с посвистом ветра, колючестью воздуха и пухом снега бури. Дивный говор заиграл в пространстве, зарезвился и потянулся жадными и любопытными лапами к предназначенной ему цели, дабы поиграть с нею, разобрать, превратить во что-то новое. Но наткнулся на что-то ужасающе жаркое, блестящее и твёрдое. И пропал.
Прежде чем Пожиратели смерти и примкнувшие к ним хогсмидцы сумели что-то предпринять – двое из них беззвучно пали в жёлтый от грязи снег. Один, дико визжа, пытался удержаться на одной ноге, балансируя даже без помощи отрубленных рук. А один просто стоял, выпуская кровавый фонтан из обрубленной шеи куда-то вверх, придавая летящим снежинкам дивный рубиновый окрас.
Бешеная японка, видимо удовлетворившись делами рук своих, отпрыгнула в сторону, обдав своих противников снежной кашей, вылетевшей из-под сапог, дабы открыть простор пулемётному стрекоту немки.
Когда через несколько минут к месту событий подошли юные энтузиасты резерва, они не нашли своих кумиров. В ужасе смотрели они на забрызганные кровью, как казалось испуганным глазам, до самых крыш дома, на красно-коричневый снег и отдельные лужи крови, на десятки трупов и ещё шевелящиеся и постанывающие обрубки тел. Только посреди улицы сидела девушка в грязной и окровавленной одежде. Лицо её было наклонено к земле, длинные спутанные волосы ниспадали вниз, а рука покоилась на рукояти упёртого в землю меча. Энтузиасты застыли.
Девушка подняла голову. Посмотрела на вновь прибывших пустыми глазами и улыбнулась помертвевшим юнцам сквозь завесу своей буйной шевелюры.
- Стой, Юмиэ! – лишь теперь молодёжь заметила в тени разбитого неведомой силой фасада магазина перьев Скривеншафта вторую девушку. – Это уже не имеет значения. Они опоздали, - и она с силой воткнула нечто, блеснувшее золотом в землю.
Беспричинная слабость, внезапно заполнившая собою только что полные энергии тела, железным венцом сдавившая головы и свинцом налившая плечи, принуждая их опуститься и склониться вниз, упасть и – не вставать больше – подстегнула панику молодых людей. И они, собравшись с силами, бросились наутёк.
Хайнкель истово перекрестилась.
- Брось, Хайнкель! – мелко засмеялась японка. – Неужели есть грех в убийстве еретиков и язычников? Грешников, натянувших луки, чтобы сострелять во мраке правых сердцем?
- Эти молокососы? – Хайнкель усмехнулась. – Максвелл забыл, а мы должны помнить. Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее, - она посмотрела на зарождающиеся вихри воздушных армий.
- Пошли туда! – заканючила Юмиэ, скроив самую умильную и просительную из своих мордашек. – Ну пошли-и! Я там поиграю!
- Надо выкинуть маяк, - непреклонно ответила немка, скинула с себя пулемёт, оставшись только при пистолетах и арбалете, к болту которого был туго примотан обрывком провода тихонько помаргивающий цветным глазом радиомаяк. – Выкинем его в озеро.
Юмиэ скроила обиженную гримаску.
- Злая ты.
И они дружно побежали прочь от стремительно погружавшегося в недоумение и ужас Хогсмида.

***
Сочельник в этом году выдался особенно неприятным. Под напором стихии трещали деревья Запретного леса. Ветер завывал в трубах Хогсмида, летел по тесным улочкам деревни, резвился над ледовой гладью озера и, набрав силу, с яростью швырял снег на вековые стены Академии волшебства.
Занявшаяся накануне экзамена по защите от тёмных искусств метель с утроенной силой навалилась на Хогвартс и явно планировала перерасти в бурю. Жители деревни показывались на улицах, до крыш заполненных летящей снежной крупой только в случае острейшей необходимости. Ну а Хогвартс отсыпался.
Рождественский, и, по совместительству, - выпускной – для седьмого курса – пир был ещё менее отраден, чем пир на Хэллоуин. До предела утомлённые бешеными нагрузками выпускники и шестикурсники пошатывались от недосыпа, выглядели бледно и смотрели волками. Это был первый день, когда им, наконец, дали поспать вволю. И большинство из них с удовольствием нарушило бы традиции, проигнорировав банкет и продолжив мять подушки ещё часиков дцать. Однако уже сегодня, сразу по окончании церемонии – потому и назначенной на два часа дня, выпускники должны были пополнить когорты Корпуса Мракоборцев. А отстающих от них шестикурсников на следующий день ждали новые занятия по ускоренному курсу. Так что веселья не было.

***
Бросая ненавидящие взгляды на вампира и священника – их посадили за разные концы преподавательского стола, – ребята занимали свои места. Ублюдок Малфой, как с радостью отметил про себя Гарри, выглядел очень плохо. Невозможность достать предателя и его прихвостней для Гарри немного компенсировали известия о многочисленных бедах, обрушившихся на них. Так во время страшного экзамена на лесной поляне граф зашвырнул слизеринца в древесную крону, переломав тому, заодно, немало костей. И даже Снейп, ко всеобщему удивлению, не пожалел своего любимчика в бою, отделав сильнее всех на потоке – даже сильнее, чем Гарри.
Воспоминания об экзамене у графа вернули паршивое настроение.
Теперь стена отчуждения была возведёна сокурсниками вокруг нэка, которому, впрочем, было на это плевать, – он уже за обе щёки уплетал праздничное угощение - и его подопечного. В полной изоляции оказалась Гермиона.
Известие о применении лучшей студенткой потока Непростительного заклятья оттолкнуло от неё всех, кроме самых близких друзей – Гарри, Рона, Невилла и, в качестве приложения к последнему, кошака, которому было глубоко плевать на все законы и правила.
От ареста её спасло только отсутствие доказательств. Граф небрежно взмахнул рукой и, пробормотав что-то о людях и чудовищах, царственным жестом отпустил дознавателей. Экзаменовавшиеся, разумеется, молчали как партизаны.
Когда Гарри с Роном остались с девушкой, бойкот распространился и на них. Уизли страдал, Поттер злился. И лишь самой Грейнджер это было совершенно безразлично.
Пиршественный зал наполнился хрустальным звоном. Ректор привлекал всеобщее внимание.